Моя рожа беспокоит меня меньше всего
ГЛАВА I
читать дальше
Меня зовут Эмбер Хоук. Пожалуй, моя семья - почти что самая странная во всем мире. Почти что - потому что самая странная в мире семья у моего лучшего друга, но не о нем сейчас речь. Мать моя - Наместник Киркволла, кардинально изменившая все заведенные до нее порядки в этом городе, а мой отец - Рыцарь-Командор ордена храмовников здесь же в Киркволле, который послал ко всем демонам все обеты ради моей матери и таким образом перевернул весь орден с ног на голову. Но если быть честной с самой собой, о своих родителях я знаю больше из учебников истории, чем от них самих. Так вот, сейчас я сижу, закрывшись в своей комнате, и пытаюсь понять, почему моя мать прикусила губу и велела мне оставить её одну, когда я, вернувшись из школы, объявила о своем намерении пойти по пути Созидания и стать целителем. Папа как обычно в своих казематах и вернется только к ужину, а так бы он наверняка мне объяснил, что происходит. Наверное, заявил бы, что мама беспокоится. Но о чем тут беспокоиться? Я не выбрала магию крови, я, Мор всех побери, даже Энтропию не выбрала, хотя своя привлекательность в ней есть. Просто, перебрав в голове все «за» и «против», я пришла к выводу, что умение исцелять всегда пойдет мне на пользу и, что бы ни случилось, будет приносить мне стабильный доход. Если, конечно, я буду перед этим так беспечна, что проиграю все свое состояние в карты в «Висельнике».
Честно говоря, такое поведение матери для меня в новинку. Она, по-моему, с пяти лет твердит мне, что я - взрослая девочка и никогда ничего не скрывает. Или, по крайней мере, мне так казалось. Она всегда настаивала на том, что я должна принимать решения сама, даже если это была мелочь и, тем более, если это было что-то серьезное (соответственно моему возрасту, конечно), и вечно спорила с папой, который даже в мои восемнадцать лет так и норовит спрятать меня за своей широкой спиной. Так что совсем странно думать, что мать беспокоится о моем выборе. Вот то, что мой выбор её не порадовал - это, напротив, предположить легко.
Я вздохнула и подперла подбородок рукой. За окном - весна, орут птицы, а я одна-одинешенька и ломаю голову над поведением собственной матери. Даже отец не всегда мог мне объяснить, что периодически с ней происходит. А может, не хотел. «Она ведь - Наместник, у неё много государственных дел», - говорил порой он. Откровенно говоря, то, как он заглядывает ей в рот, меня ужасно раздражает. Он смотрит на неё, как на какое-то божество, хотя мне она кажется обычной женщиной, пусть совсем немаленького роста и с широкими плечами. Он соглашается с ней во всем, если это не касается моей или её безопасности. Ах да, и, конечно, его Ордена. Впрочем, храмовники маму мало интересуют.
Помню, два года назад мы с Алджером (это и есть мой лучший друг) решили, что достаточно взрослые, чтобы сходить в «Висельник» и сказали об этом матери (тупые идиоты). На нашу беду, папа подслушивал за дверью и устроил такое светопреставление, что мало никому не показалось, в том числе и его жене, которая ратовала за то, чтобы мы туда сходили и сами убедились, что делать там нечего. Все её доводы (типа того, что господин Тетрас никогда не допустит, чтобы с нами что-то случилось) просто рассыпались в пыль от его твердого «Нет». У отца аргументов не было, он просто сказал «Нет». Мать с ним согласилась, потому что пытаться как-нибудь подъехать к нему, когда он упрется, словно баран, просто невозможно. Потом, шепотом она нам сказала, что для неё это дело принципа и в «Висельник» мы пойдем. Но всё пошло прахом - он заявил, что Рыцарь-Командор имеет право на недельный отпуск, запер нас в имении и не спускал с нас глаз, пока родители не забрали Алджера домой. То же касается всех прогулок после восьми вечера и незапланированных за полгода празднеств у незнакомых ему лично людей. Во всем остальном он предоставляет право решать матери, а то, что касается меня - мне самой. Тем не менее, такие приступы происходят так редко, что чаще всего меня радуют.
Раздался стук в дверь. Я крикнула, чтоб заходили, и в комнате появилась мать с опухшими глазами и носовым платком в руках.
- Что случилось? - Взволнованно спросила я. - Я расстроила тебя?
- Нет, - тихо ответила она и махнула мне рукой, чтобы я сидела где сижу, а сама заняла место в кресле у книжной полки. - Мне просто нужно тебе кое-что рассказать.
- Это как-то связано с моей специализацией в магии?
- Да. Прошу простить меня за мою реакцию на твое желание стать целителем, я и сама не предполагала, сколько эмоций это у меня вызовет.
- Нет проблем, - нахмурилась я. - Я просто пока ничего не понимаю.
- Я объясню. Но боюсь, это займет все наше время до ужина.
Я слушала её, раскрыв рот и выпучив глаза. Конечно, я знала, как маги получили свободу, точнее, думала, что знаю. Имя Андерса было даже в наших учебниках. Но в книгах не было ни одного упоминания о том, что он был целителем и, тем более, что он был любовником моей матери. Что и не удивительно, она, будучи Наместником, хорошо позаботилась о том, чтобы я ничего не узнала от чужих людей. Согласно официальной версии, Хоук поддерживала мага и даже помогла ему, а потом пропала, в то время как он отправился в Тевинтер и, захватив там власть, решил завоевать Тедас и погиб в одной из битв. Ах да, он был одержим Местью. Это также содержалось в официальной версии как назидание нам всем. Конечно, это не увязывалось и с тем, куда пропали все порождения тьмы, но ведь правду знали лишь Серые Стражи и мои родители. Когда я спрашивала маму, где она скрывалась до того, как её выбрали Наместником, она говорила, что помогала сэру Натаниэлю в Ферелдене. А на мои вопросы о том, как они с папой познакомились, они в один голос твердили, что Рыцарь-Командор не может быть не знаком с Наместником. Конечно, это правда, но я всегда чувствовала, что они мне что-то недоговаривают. Оказалось, меня просто держали в неведении.
Когда мать закончила свою историю, я обнаружила, что глаз у меня дергается, а сама я не могу вымолвить ни слова. Мои родители прошли через все это? И моя мать любила этого странного мага? Она вообще любила кого-то, кроме папы? Не-ет… Да ну. Только не мама, она же, она же… а если бы она приняла другое решение, я бы сейчас называла отцом другого мужчину? Брррр. Теперь я поняла папин взгляд, это не обожествление, это страх, это просьба, более того, это мольба. Но ведь после того, как они выбрались из того эльфийского леса прошло восемнадцать лет. Вся моя жизнь. А он до сих пор боится, что она оставит его? Как же так можно жить? И еще я внезапно поняла, что никогда не обращала внимания на то, каким взглядом мать отвечает ему, замечает ли она, реагирует ли как-то.
- Прости, что не сказала тебе раньше, - пробормотала мама.
Я кивнула. Да, моя семья еще более странная, чем я думала. Послышались приближающиеся шаги, дверь распахнулась и на пороге появился отец, как был, в доспехах с ястребом на груди.
- Что вы тут?.. - Он запнулся, оглядев наши лица.
Повисла тишина. Я почувствовала, как к горлу подступает комок, почему-то захотелось броситься к нему на шею и разреветься, как я делала, когда разбивала себе коленки, когда была совсем маленькой. Не сдержавшись, я сглотнула и всхлипнула. Папа молчал, сверля взглядом мать.
- Пап, - выдавила я, - я решила, что стану целителем.
Да, мой отец не какой-нибудь тупой чурбан, он прекрасно соображает. Брови его сошлись на переносице, а пальцы сжались в кулаки, но я ясно видела, что его гнев направлен не на меня. Это было похоже на тот момент, когда мать заявила ему, что мы с Алджером собираемся в таверну. Сейчас он скажет, что им нужно кое-что обсудить наедине и утащит её в их спальню, не желая устраивать скандал при мне. Или же прямо тут рявкнет, что было крайне опрометчиво рассказывать мне всё как есть, потому что я еще мала и бла-бла-бла… Но он вдруг глубоко вздохнул и переменился в лице.
- Эмбер, что тебе рассказала мама?
- Каллен, - довольно громко начала мать, - она уже не маленький ребенок!..
- Я знаю, Энн, - неожиданно спокойно ответил он и вновь перевел взгляд на меня.
- Всё, - ляпнула я, отвечая на его вопрос.
- Про Андерса? Про Минратос? Про меня? И про северный лес?
Я кивала, мама следила за каждым его движением, будто пыталась предугадать, что будет дальше.
- И как тебе? - Спросил он пугающе тихим голосом.
Я задумалась. Плакать расхотелось.
- Я вам сочувствую, - вздохнула я, опустив глаза.
- Как быстро выросла наша крохотная девочка, - почти прошептал он.
- Эмбер, - начала мать, - ты ведь понимаешь, что во все это посвящен лишь небольшой круг лиц. Ты можешь рассказать об этом только Алджеру.
- Погодите, - меня осенило, - выходит… выходит, у Линн есть старший брат?
Отец согласно кивнул.
- Но он ведь тогда - настоящий наследник.
- Нет, Эмбер, - строго сказал папа, - он - незаконнорожденный. Алистер стал королем только потому, что остался единственным кровным наследником Мэрика. Править будет Линн. А теперь пора ужинать. И да, Эмбер, я рад, что ты сделала верный выбор.
- Ты правда так считаешь? - Я не смогла сдержать улыбки.
- Я в этом уверен.
Мама тоже улыбнулась и мы отправились в столовую. За ужином я вновь заметила тот самый взгляд, который папа бросает порой на мать и замерла, решив проследить за её реакцией, впрочем, стараясь не обратить на себя их внимания. Мама лишь сердито сдвинула брови, сурово смотря ему прямо в глаза и я поняла, что на самом деле видела эту сцену. Папа, как ни странно, улыбнулся и словно бы даже успокоился.
- И все-таки это было круто, - сказала я.
- Что именно? - Не поняла мать.
- Я сказала, что сочувствую вам. Так вот, я сочувствую, но, тем не менее, мне даже не верится, что с вами могла произойти такая крутая штука, настоящие приключения. Ведь главное, что все хорошо закончилось.
- Жаль, не для всех, - грустно пробормотала мать и опустила глаза.
Повисла тишина. У меня комок встал в горле, а до конца ужина больше не было произнесено ни слова. Мать закончила первая и вышла из-за стола, ничего не сказав, а отец с укором посмотрел на меня.
- Пап, - я заговорила быстро, боясь, что он уйдет, не дослушав, - неужели тебе не надоело терпеть это? Я теперь, зная всю правду, вижу, чем обусловлены подобные реакции и не понимаю, как ты можешь так спокойно относиться к тому, что…
- Не дай Создатель тебе понять этого, - холодно перебил он.
- Неужели ты не думаешь о том, что она все еще… - я набрала побольше воздуха, словно следующие два слова требовали особых усилий, - любит его?
- Это никогда не имело значения. - Произнес отец уже мягче. - Он - мертв, а я - счастлив, что она рядом и что у нас такая умная дочь. Не стоит бередить старые раны. Твоя мама - очень чуткая и эмоциональная женщина и я прошу тебя больше не напоминать ей обо всей этой истории.
Я кивнула, потупив взор, а он скрылся в коридоре. За окном послышался шелест крыльев, я перевела взгляд в окно и заметила знакомого сизого голубя. Бросив недоеденный ужин, я направилась в голубятню.
Молоденькая девушка лет шестнадцати сидела в кресле, крепко вцепившись тонкими пальцами в мягкий подлокотник, расшитый золотом. Из её глаз теплого карего оттенка бежали слезы, но девушка настойчиво пыталась спрятать их за пеленой длинных светлых волос.
- Ты прекрасно знала об этом, Линн, - строго произнесла стоявшая рядом с ней женщина с забранными в высокую прическу волосами, - знала, кто ты и кто он. Ты должна понимать, что это невозможно.
- Но… - тихо выдавила девушка, пытаясь справиться со слезами, - но… мы ведь всегда были вместе…
- Это всё твой папаша, постоянно рассылал приглашения этому ублюдку! - Сорвалась женщина. - А теперь ты винишь меня?! Не говори, что я тебя не предупреждала!
- Но я люблю его, мама!
- Что?! Это просто детский каприз, вот и всё!
- Но наши отцы ведь друзья…
- Забудь об этом, Линн! И не смей мне тут слезы лить! Ты будешь королевой…
- Но я не хочу, мам!
- О, ты в точности твой отец, такая же безвольная и ведомая! Он дергает за ниточки, а ты подчиняешься, словно марионетка! Конечно, этот парень - не промах, нашел на кого глаз положить! Да вот только я не позволю ему разрушить твою жизнь и королевство вместе с ней.
- Не говори о нем так! - Девочка сорвалась на крик и вскочила на ноги, крепко сжав кулачки.
- Что здесь происходит? - В дверях появился мужчина, совершенно точно - отец принцессы, то бишь король.
- Твоя дочь только что заявила, что не хочет быть королевой!
- Она такая же твоя дочь, как и моя, Анора, - спокойно сказал он. - Прости, Линн, но у тебя нет выбора. Возможно, твой будущий муж окажет тебе должную поддержку и ты поймешь, что не так уж это и страшно - править королевством.
- Вот именно! - Подняла палец Анора. - Но ведь она заявляет, что любит этого… этого…
Алистер переводил взгляд с одной своей женщины на другую, пытаясь понять, из-за чего конкретно весь сыр-бор.
- Пусть любит кого хочет, - тихо сказал он.
- Да, но это не значит, что Хоу окажется на ферелденском троне!
Король уставился на дочь, вскинув брови, та лишь отвернулась, пытаясь перестать плакать. Мужчина вздохнул и, по-прежнему не повышая голоса, произнес:
- Линн, к сожалению, нам всем пришлось чем-то пожертвовать. Я бы хотел поддержать тебя, но твоя мать права. Ты должна будешь выбрать в мужья равного тебе по статусу, но это не значит, что ты не сможешь любить кого хочешь…
- Что ты несешь? - Озлобленно прошипела Анора. - Это все ты виноват, таскал её в Амарантайн каждые праздники!
- Я поняла тебя, пап, - выдавила девушка, всхлипнув. - Но меня это не устраивает. Я хочу отречься от престола. Я не хочу быть королевой.
Её мать подлетела к ней в мгновение ока и подняла её за плечо, больно впившись острыми ногтями в нежную кожу. В следующее мгновение в воздухе разнесся звук звонкой пощечины. Его величество отвернулся, сжав кулаки, но не смея вмешиваться. Он считал, что в какой-то мере его жена права, и понятия не имел, как разговаривать с дочерью.
- Приди в себя! - Процедила Анора. - Тебе стоит глубоко подумать над тем, на что ты решила обречь свою страну.
- Но мама…
- Уйди с глаз моих!
Королева отпихнула дочь и девушка, глотая слезы, побежала к себе в комнату. Она захлопнула дверь покоев и бросилась на свою огромную кровать, утыкаясь носом в подушки с твердым намерением задохнуться. Линн пыталась забыть жестокие слова всегда мягкого к ней отца и пощечину матери, вызывая перед глазами образ любимого.
Девушка не знала, сколько времени прошло, прежде чем она услышала, как открылась дверь. Мягкие шаги выдали отца, он сел на край кровати и коснулся плеча дочери.
- Линн, прости меня, милая, - почти прошептал он, - но я не мог поддержать тебя открыто.
Принцесса подняла голову и взглянула на папу с интересом, в его карих глазах плескалась грусть вперемешку с чувством вины. Линн села и обняла отца, желая показать, что не сердится на него. Между ними было много общего, иногда казалось, даже слишком. До такой степени много, что порой они объединялись против матери, чтобы повернуть ситуацию так, как хотелось им. Сейчас точно такой случай, поняла девушка.
- Я должен тебя кое-что рассказать, - мужчина чуть отстранился и заглянул Линн в глаза. - Я тоже не хотел быть королем. Я незаконнорожденный, а мой брат погиб, сражаясь с порождениями тьмы, и мне пришлось решиться на этот шаг, чтобы моя страна не утонула в пучине анархии. А также мне пришлось жениться на твоей матери, потому что я понимал, что не потяну один, а она - сильная и умная женщина, способная поднять Ферелден с колен. Но сейчас все по-другому и я не допущу, чтобы еще и твое счастье было принесено в жертву.
Линн слушала, не вполне понимая, о чем говорит её отец.
- Тем не менее, - продолжал он, - я не могу точно сказать тебе, что это поможет, но… у тебя есть старший брат.
- Что? - Принцесса выдохнула и забыла вдохнуть.
- Ему сейчас должно быть двадцать восемь, так что…
- Ты предлагаешь мне найти его?
Его величество кивнул.
- Но это может быть долгое и опасное путешествие, поэтому одну я тебя не отпущу.
- Не пойдешь же ты со мной?
- Конечно, нет, - мужчина вздохнул и грустно улыбнулся, - хоть мне очень и хочется, я не могу. Но я буду уверен в твоей безопасности, если Алджер пойдет с тобой, я уверен, его родители не…
Но дочь уже сжала его в объятиях, совершенно точно намереваясь задушить.
- Линн, девочка моя, ты меня раздавишь, - отец выдохнул, когда она отпустила его. - Кроме того, я бы хотел, чтобы с вами был маг, мало ли что…
- Эмбер?
- Эмбер, - согласился король. - Надеюсь, Каллен не сожрет меня живьем, когда узнает, что это была моя затея.
- Папа, - улыбнулась Линн. - Ты - самый лучший папа на свете!
- Та-ак, спокойно, - еле слышно шептал отец мне в ухо, - теперь глубокий вдох, хорошо… давай!
Стрела сорвалась с тетивы, со свистом разрезая воздух и, чуть коснувшись шеи косули, вонзилась в дерево. Животное сорвалось с места и умчалось дальше в чащу, подбрасывая копытами в воздух прошлогодние листья.
- Демоны Тени! - Выругался я. - Отец, это бесполезно, ты ведь знаешь!
- Если ты будешь так говорить, у нас точно никогда не получится, - спокойно сказал он, - ты должен понять, что владение клинком - это еще не все.
- Маму ты в этом не убедил.
Эрл усмехнулся.
- Твоя мама победила Архидемона, её невозможно в чем-либо убедить.
- Да уж, Архидемону-то точно было все равно, как умереть, от стрелы или от меча, - пробормотал я.
- Ну же, - папа хлопнул меня по спине, - считай, что это мой стариковский каприз.
Я закатил глаза.
- Не такой уж ты и старик.
- «Не такой уж»?
- Хорошо, отец, ты совсем не старик.
- Вот и чудесно. Ладно, пора домой, нам навстречу скачет лошадь, наверное, твоя мать решила отправить кого-нибудь за нами, чтобы мы не опоздали к обеду.
- Мама? К обеду? - Я скептически приподнял бровь. - Ты ничего не перепутал?
- Не дерзи отцу, - притворно зло прорычал мужчина.
Мы двинулись в сторону тропинки, ведущей к выходу из леса. Весеннее солнышко припекало, но с моря ветер нес с собой прохладу и запах рыбы и соленой воды. Я всегда собираю волосы в хвост, чтобы они не мешали мне целиться (удивительно, но отцу они никогда не мешают) и сейчас развязал тонкую коричневую ленту и позволил потокам воздуха поднимать пряди и щекотать мне нос. Проснувшиеся лягушки торопливо убирались с дороги, квакая и прячась в весенних лужах, птицы пели на все лады, заставляя сердце отчего-то радостно замирать. Я рад, что промахнулся, рад, что косуля осталась в живых, не став моим первым успехом на поприще стрельбы. Отец, кажется, тоже не сильно расстраивается, что его попытки научить меня стрелять также метко, как он никак не увенчаются успехом.
Навстречу нам по тропе и правда шла лошадь, неся на себе наездника в легком дорожном костюме, а к седлу у него была приторочена небольшая кожаная сумка. Увидев нас, вышедших на дорогу, молодой мужчина остановил кобылу и спешился.
- Здравствуйте, - поприветствовал он, - позвольте узнать, не вы ли господа Натаниэль и Алджер Хоу?
- Да, это мы, - ответил отец. - У вас к нам какое-то дело?
- Просто письма, - улыбнулся гонец,- я заехал в Башню, но миледи Памфидин сказала, что вы в лесу охотитесь, и я решил попробовать поискать вас.
Молодой человек протянул нам два сложенных пергамента. Оба были запечатаны сургучом с изображением герба Тейринов. Отец принял письма и гонец, попрощавшись, вскочил на лошадь и поехал в обратном направлении. Сердце забилось чаще, я поспешно сломал печать на конверте, где было указано мое имя, и улыбнулся, узнав любимый почерк.
Алджер, любовь моя, у меня для тебя есть ошеломительная новость. До сих пор не могу прийти в себя, после того, что мне сообщил мой отец. Оказывается, у меня есть старший брат. Ты понимаешь, что это значит? Если мы найдем его и уговорим заявить о себе, мне не придется взваливать на себя бремя королевы Ферелдена! Я понимаю, что пока даже не знаю этого человека, но не могу перестать радоваться тому, что у нас с тобой есть шанс быть вместе, не прячась и не оглядываясь по сторонам.
Я прошу тебя, милый, напиши нашей Эмбер, ей просто необходимо отправиться с нами на поиски моего брата, ведь вдвоем мы можем не справиться, а она всегда поддержит нас своей магией. Но для этого ей придется прибыть в Ферелден. Мы все должны будем встретиться в Амарантайне, папа сказал, что нужно начинать поиски именно оттуда. Я отправлюсь в Башню Бдения, как только смогу сбежать от матери.
Целую тебя и крепко обнимаю, навеки твоя Линн.
Я замер, не зная, как реагировать, мысли копошились в голове, никак не приходя в порядок. Я бросил взгляд на отца, он стоял, закусив губу и нахмурив брови.
- Пойдем домой, - сказал он, - мы с мамой все тебе расскажем.
Пшеничный волк
В эльфийском городе, прячущемся в чаще огромного леса, проходила осенняя ярмарка. Охотники продавали мясо оленей и кабанов, а также дикую птицу, женщины выкладывали на прилавки орехи, грибы, помимо этого, предлагалось множество различных масел. Ремесленники показывали только что сшитую зимнюю одежду и обувь. Между рядами прилавков, в толчее, легко перебирая лапами, скользил огромный пушистый волк с шерстью странного цвета зрелого зерна, язык его высунулся изо рта и болтался в воздухе, а желтые глаза совершенно разумно разглядывали товары. Казалось, волк тоже пришел за покупками. Никто его не боялся, некоторые, напротив, слегка гладили по спине, а пара эльфиек даже позволили себе почесать у него за ухом.
- Освальд, это снова ты, проказник! - Окликнула волка немолодая эльфийка, раскладывавшая на прилавке свежеиспеченный хлеб. - Всех собак перепугал!
Волк подбежал ближе и оперся передними лапами на прилавок.
- Фу, ты зальешь своей слюной весь товар! - Возмутилась женщина, пытаясь отогнать волка, но куда там.
В следующее мгновение ближайшая к краю стола булка оказалась в волчьей пасти, а еще через минуту животное окутал черный дым, а, развеявшись, явил высокого широкоплечего молодого мужчину со светлыми длинными волнистыми волосами. Парень был одет в откровенные лохмотья, которые, как ни странно, только подчеркивали его красоту, и жевал кусок хлеба. Торговка погрозила пальцем и вздохнула:
- Эх, Освальд, взрослый мужчина уже, а все как мальчишка, честное слово! Все матери про тебя расскажу.
Парень фыркнул, губы его растянулись в улыбке, желтые глаза мерцали в солнечном свете. Ничего не ответив, он извлек откуда-то медную монетку и сунул её эльфийке как плату за съеденную булку.
- Эх, Освальд, - снова вздохнула женщина, - вот был бы ты эльфом, так стал бы нашим Хранителем, а то мотаешься без дела.
- Но я не эльф, - молодой человек улыбнулся еще шире, - и мне нравится болтаться без дела. Особенно когда вокруг столько красивых девушек.
Женщина только покачала головой, а Освальд двинулся дальше, рассматривая товары и складывая понравившееся в непонятно откуда взявшуюся сумку. Дома его ждала мать - женщина, подарившая ему такие чудесные желтые глаза и научившая его почти всему, что он умел. Он считал магию фокусами, но Морриган (как она просила её называть) почему-то относилась к этому очень серьезно. Но было ему подвластно и то, чего его мать не умела, например, вызывать черную молнию, от которой не загорится дерево, но просто распадется темным, как дым, песком. Освальд подозревал, что то же произойдет и с живым существом, если он решит попробовать. Или заставить сердце остановиться просто прикосновением к груди. И не только сердце - всё, что угодно разрушалось или останавливалось по мановению его мысли или жеста. Темная сторона его магии, о которой он мог говорить только с Морриган и которой он предпочел бы не иметь.
Мать никогда не говорила о его отце, но Освальд подозревал, что он как-то связан с темной стороной его магии и надеялся, что когда-нибудь сможет найти ответы на свои вопросы, если встретит папу. Но прошло уже двадцать восемь лет, а Освальд не предпринимал каких-либо действий. В подростковом возрасте его стремление найти отца вылилось лишь в жизнь в стае диких волков. Целый год он провел, не принимая человеческого обличья, а Морриган не вмешивалась. Ему нравилась жизнь зверей. Они честны. У них нет секретов. Тем не менее, Освальд осознал, что человеческий цепкий ум невозможно спрятать в волчьей шкуре и представить, что его нет, и вернулся. Сейчас он чувствовал, как ощущение ненужности и бессмысленности существования вновь накрывает его. Он должен был знать, должен был начать действовать.
читать дальше
Янтарный ястреб
Меня зовут Эмбер Хоук. Пожалуй, моя семья - почти что самая странная во всем мире. Почти что - потому что самая странная в мире семья у моего лучшего друга, но не о нем сейчас речь. Мать моя - Наместник Киркволла, кардинально изменившая все заведенные до нее порядки в этом городе, а мой отец - Рыцарь-Командор ордена храмовников здесь же в Киркволле, который послал ко всем демонам все обеты ради моей матери и таким образом перевернул весь орден с ног на голову. Но если быть честной с самой собой, о своих родителях я знаю больше из учебников истории, чем от них самих. Так вот, сейчас я сижу, закрывшись в своей комнате, и пытаюсь понять, почему моя мать прикусила губу и велела мне оставить её одну, когда я, вернувшись из школы, объявила о своем намерении пойти по пути Созидания и стать целителем. Папа как обычно в своих казематах и вернется только к ужину, а так бы он наверняка мне объяснил, что происходит. Наверное, заявил бы, что мама беспокоится. Но о чем тут беспокоиться? Я не выбрала магию крови, я, Мор всех побери, даже Энтропию не выбрала, хотя своя привлекательность в ней есть. Просто, перебрав в голове все «за» и «против», я пришла к выводу, что умение исцелять всегда пойдет мне на пользу и, что бы ни случилось, будет приносить мне стабильный доход. Если, конечно, я буду перед этим так беспечна, что проиграю все свое состояние в карты в «Висельнике».
Честно говоря, такое поведение матери для меня в новинку. Она, по-моему, с пяти лет твердит мне, что я - взрослая девочка и никогда ничего не скрывает. Или, по крайней мере, мне так казалось. Она всегда настаивала на том, что я должна принимать решения сама, даже если это была мелочь и, тем более, если это было что-то серьезное (соответственно моему возрасту, конечно), и вечно спорила с папой, который даже в мои восемнадцать лет так и норовит спрятать меня за своей широкой спиной. Так что совсем странно думать, что мать беспокоится о моем выборе. Вот то, что мой выбор её не порадовал - это, напротив, предположить легко.
Я вздохнула и подперла подбородок рукой. За окном - весна, орут птицы, а я одна-одинешенька и ломаю голову над поведением собственной матери. Даже отец не всегда мог мне объяснить, что периодически с ней происходит. А может, не хотел. «Она ведь - Наместник, у неё много государственных дел», - говорил порой он. Откровенно говоря, то, как он заглядывает ей в рот, меня ужасно раздражает. Он смотрит на неё, как на какое-то божество, хотя мне она кажется обычной женщиной, пусть совсем немаленького роста и с широкими плечами. Он соглашается с ней во всем, если это не касается моей или её безопасности. Ах да, и, конечно, его Ордена. Впрочем, храмовники маму мало интересуют.
Помню, два года назад мы с Алджером (это и есть мой лучший друг) решили, что достаточно взрослые, чтобы сходить в «Висельник» и сказали об этом матери (тупые идиоты). На нашу беду, папа подслушивал за дверью и устроил такое светопреставление, что мало никому не показалось, в том числе и его жене, которая ратовала за то, чтобы мы туда сходили и сами убедились, что делать там нечего. Все её доводы (типа того, что господин Тетрас никогда не допустит, чтобы с нами что-то случилось) просто рассыпались в пыль от его твердого «Нет». У отца аргументов не было, он просто сказал «Нет». Мать с ним согласилась, потому что пытаться как-нибудь подъехать к нему, когда он упрется, словно баран, просто невозможно. Потом, шепотом она нам сказала, что для неё это дело принципа и в «Висельник» мы пойдем. Но всё пошло прахом - он заявил, что Рыцарь-Командор имеет право на недельный отпуск, запер нас в имении и не спускал с нас глаз, пока родители не забрали Алджера домой. То же касается всех прогулок после восьми вечера и незапланированных за полгода празднеств у незнакомых ему лично людей. Во всем остальном он предоставляет право решать матери, а то, что касается меня - мне самой. Тем не менее, такие приступы происходят так редко, что чаще всего меня радуют.
Раздался стук в дверь. Я крикнула, чтоб заходили, и в комнате появилась мать с опухшими глазами и носовым платком в руках.
- Что случилось? - Взволнованно спросила я. - Я расстроила тебя?
- Нет, - тихо ответила она и махнула мне рукой, чтобы я сидела где сижу, а сама заняла место в кресле у книжной полки. - Мне просто нужно тебе кое-что рассказать.
- Это как-то связано с моей специализацией в магии?
- Да. Прошу простить меня за мою реакцию на твое желание стать целителем, я и сама не предполагала, сколько эмоций это у меня вызовет.
- Нет проблем, - нахмурилась я. - Я просто пока ничего не понимаю.
- Я объясню. Но боюсь, это займет все наше время до ужина.
Я слушала её, раскрыв рот и выпучив глаза. Конечно, я знала, как маги получили свободу, точнее, думала, что знаю. Имя Андерса было даже в наших учебниках. Но в книгах не было ни одного упоминания о том, что он был целителем и, тем более, что он был любовником моей матери. Что и не удивительно, она, будучи Наместником, хорошо позаботилась о том, чтобы я ничего не узнала от чужих людей. Согласно официальной версии, Хоук поддерживала мага и даже помогла ему, а потом пропала, в то время как он отправился в Тевинтер и, захватив там власть, решил завоевать Тедас и погиб в одной из битв. Ах да, он был одержим Местью. Это также содержалось в официальной версии как назидание нам всем. Конечно, это не увязывалось и с тем, куда пропали все порождения тьмы, но ведь правду знали лишь Серые Стражи и мои родители. Когда я спрашивала маму, где она скрывалась до того, как её выбрали Наместником, она говорила, что помогала сэру Натаниэлю в Ферелдене. А на мои вопросы о том, как они с папой познакомились, они в один голос твердили, что Рыцарь-Командор не может быть не знаком с Наместником. Конечно, это правда, но я всегда чувствовала, что они мне что-то недоговаривают. Оказалось, меня просто держали в неведении.
Когда мать закончила свою историю, я обнаружила, что глаз у меня дергается, а сама я не могу вымолвить ни слова. Мои родители прошли через все это? И моя мать любила этого странного мага? Она вообще любила кого-то, кроме папы? Не-ет… Да ну. Только не мама, она же, она же… а если бы она приняла другое решение, я бы сейчас называла отцом другого мужчину? Брррр. Теперь я поняла папин взгляд, это не обожествление, это страх, это просьба, более того, это мольба. Но ведь после того, как они выбрались из того эльфийского леса прошло восемнадцать лет. Вся моя жизнь. А он до сих пор боится, что она оставит его? Как же так можно жить? И еще я внезапно поняла, что никогда не обращала внимания на то, каким взглядом мать отвечает ему, замечает ли она, реагирует ли как-то.
- Прости, что не сказала тебе раньше, - пробормотала мама.
Я кивнула. Да, моя семья еще более странная, чем я думала. Послышались приближающиеся шаги, дверь распахнулась и на пороге появился отец, как был, в доспехах с ястребом на груди.
- Что вы тут?.. - Он запнулся, оглядев наши лица.
Повисла тишина. Я почувствовала, как к горлу подступает комок, почему-то захотелось броситься к нему на шею и разреветься, как я делала, когда разбивала себе коленки, когда была совсем маленькой. Не сдержавшись, я сглотнула и всхлипнула. Папа молчал, сверля взглядом мать.
- Пап, - выдавила я, - я решила, что стану целителем.
Да, мой отец не какой-нибудь тупой чурбан, он прекрасно соображает. Брови его сошлись на переносице, а пальцы сжались в кулаки, но я ясно видела, что его гнев направлен не на меня. Это было похоже на тот момент, когда мать заявила ему, что мы с Алджером собираемся в таверну. Сейчас он скажет, что им нужно кое-что обсудить наедине и утащит её в их спальню, не желая устраивать скандал при мне. Или же прямо тут рявкнет, что было крайне опрометчиво рассказывать мне всё как есть, потому что я еще мала и бла-бла-бла… Но он вдруг глубоко вздохнул и переменился в лице.
- Эмбер, что тебе рассказала мама?
- Каллен, - довольно громко начала мать, - она уже не маленький ребенок!..
- Я знаю, Энн, - неожиданно спокойно ответил он и вновь перевел взгляд на меня.
- Всё, - ляпнула я, отвечая на его вопрос.
- Про Андерса? Про Минратос? Про меня? И про северный лес?
Я кивала, мама следила за каждым его движением, будто пыталась предугадать, что будет дальше.
- И как тебе? - Спросил он пугающе тихим голосом.
Я задумалась. Плакать расхотелось.
- Я вам сочувствую, - вздохнула я, опустив глаза.
- Как быстро выросла наша крохотная девочка, - почти прошептал он.
- Эмбер, - начала мать, - ты ведь понимаешь, что во все это посвящен лишь небольшой круг лиц. Ты можешь рассказать об этом только Алджеру.
- Погодите, - меня осенило, - выходит… выходит, у Линн есть старший брат?
Отец согласно кивнул.
- Но он ведь тогда - настоящий наследник.
- Нет, Эмбер, - строго сказал папа, - он - незаконнорожденный. Алистер стал королем только потому, что остался единственным кровным наследником Мэрика. Править будет Линн. А теперь пора ужинать. И да, Эмбер, я рад, что ты сделала верный выбор.
- Ты правда так считаешь? - Я не смогла сдержать улыбки.
- Я в этом уверен.
Мама тоже улыбнулась и мы отправились в столовую. За ужином я вновь заметила тот самый взгляд, который папа бросает порой на мать и замерла, решив проследить за её реакцией, впрочем, стараясь не обратить на себя их внимания. Мама лишь сердито сдвинула брови, сурово смотря ему прямо в глаза и я поняла, что на самом деле видела эту сцену. Папа, как ни странно, улыбнулся и словно бы даже успокоился.
- И все-таки это было круто, - сказала я.
- Что именно? - Не поняла мать.
- Я сказала, что сочувствую вам. Так вот, я сочувствую, но, тем не менее, мне даже не верится, что с вами могла произойти такая крутая штука, настоящие приключения. Ведь главное, что все хорошо закончилось.
- Жаль, не для всех, - грустно пробормотала мать и опустила глаза.
Повисла тишина. У меня комок встал в горле, а до конца ужина больше не было произнесено ни слова. Мать закончила первая и вышла из-за стола, ничего не сказав, а отец с укором посмотрел на меня.
- Пап, - я заговорила быстро, боясь, что он уйдет, не дослушав, - неужели тебе не надоело терпеть это? Я теперь, зная всю правду, вижу, чем обусловлены подобные реакции и не понимаю, как ты можешь так спокойно относиться к тому, что…
- Не дай Создатель тебе понять этого, - холодно перебил он.
- Неужели ты не думаешь о том, что она все еще… - я набрала побольше воздуха, словно следующие два слова требовали особых усилий, - любит его?
- Это никогда не имело значения. - Произнес отец уже мягче. - Он - мертв, а я - счастлив, что она рядом и что у нас такая умная дочь. Не стоит бередить старые раны. Твоя мама - очень чуткая и эмоциональная женщина и я прошу тебя больше не напоминать ей обо всей этой истории.
Я кивнула, потупив взор, а он скрылся в коридоре. За окном послышался шелест крыльев, я перевела взгляд в окно и заметила знакомого сизого голубя. Бросив недоеденный ужин, я направилась в голубятню.
Золотая львица
Молоденькая девушка лет шестнадцати сидела в кресле, крепко вцепившись тонкими пальцами в мягкий подлокотник, расшитый золотом. Из её глаз теплого карего оттенка бежали слезы, но девушка настойчиво пыталась спрятать их за пеленой длинных светлых волос.
- Ты прекрасно знала об этом, Линн, - строго произнесла стоявшая рядом с ней женщина с забранными в высокую прическу волосами, - знала, кто ты и кто он. Ты должна понимать, что это невозможно.
- Но… - тихо выдавила девушка, пытаясь справиться со слезами, - но… мы ведь всегда были вместе…
- Это всё твой папаша, постоянно рассылал приглашения этому ублюдку! - Сорвалась женщина. - А теперь ты винишь меня?! Не говори, что я тебя не предупреждала!
- Но я люблю его, мама!
- Что?! Это просто детский каприз, вот и всё!
- Но наши отцы ведь друзья…
- Забудь об этом, Линн! И не смей мне тут слезы лить! Ты будешь королевой…
- Но я не хочу, мам!
- О, ты в точности твой отец, такая же безвольная и ведомая! Он дергает за ниточки, а ты подчиняешься, словно марионетка! Конечно, этот парень - не промах, нашел на кого глаз положить! Да вот только я не позволю ему разрушить твою жизнь и королевство вместе с ней.
- Не говори о нем так! - Девочка сорвалась на крик и вскочила на ноги, крепко сжав кулачки.
- Что здесь происходит? - В дверях появился мужчина, совершенно точно - отец принцессы, то бишь король.
- Твоя дочь только что заявила, что не хочет быть королевой!
- Она такая же твоя дочь, как и моя, Анора, - спокойно сказал он. - Прости, Линн, но у тебя нет выбора. Возможно, твой будущий муж окажет тебе должную поддержку и ты поймешь, что не так уж это и страшно - править королевством.
- Вот именно! - Подняла палец Анора. - Но ведь она заявляет, что любит этого… этого…
Алистер переводил взгляд с одной своей женщины на другую, пытаясь понять, из-за чего конкретно весь сыр-бор.
- Пусть любит кого хочет, - тихо сказал он.
- Да, но это не значит, что Хоу окажется на ферелденском троне!
Король уставился на дочь, вскинув брови, та лишь отвернулась, пытаясь перестать плакать. Мужчина вздохнул и, по-прежнему не повышая голоса, произнес:
- Линн, к сожалению, нам всем пришлось чем-то пожертвовать. Я бы хотел поддержать тебя, но твоя мать права. Ты должна будешь выбрать в мужья равного тебе по статусу, но это не значит, что ты не сможешь любить кого хочешь…
- Что ты несешь? - Озлобленно прошипела Анора. - Это все ты виноват, таскал её в Амарантайн каждые праздники!
- Я поняла тебя, пап, - выдавила девушка, всхлипнув. - Но меня это не устраивает. Я хочу отречься от престола. Я не хочу быть королевой.
Её мать подлетела к ней в мгновение ока и подняла её за плечо, больно впившись острыми ногтями в нежную кожу. В следующее мгновение в воздухе разнесся звук звонкой пощечины. Его величество отвернулся, сжав кулаки, но не смея вмешиваться. Он считал, что в какой-то мере его жена права, и понятия не имел, как разговаривать с дочерью.
- Приди в себя! - Процедила Анора. - Тебе стоит глубоко подумать над тем, на что ты решила обречь свою страну.
- Но мама…
- Уйди с глаз моих!
Королева отпихнула дочь и девушка, глотая слезы, побежала к себе в комнату. Она захлопнула дверь покоев и бросилась на свою огромную кровать, утыкаясь носом в подушки с твердым намерением задохнуться. Линн пыталась забыть жестокие слова всегда мягкого к ней отца и пощечину матери, вызывая перед глазами образ любимого.
Девушка не знала, сколько времени прошло, прежде чем она услышала, как открылась дверь. Мягкие шаги выдали отца, он сел на край кровати и коснулся плеча дочери.
- Линн, прости меня, милая, - почти прошептал он, - но я не мог поддержать тебя открыто.
Принцесса подняла голову и взглянула на папу с интересом, в его карих глазах плескалась грусть вперемешку с чувством вины. Линн села и обняла отца, желая показать, что не сердится на него. Между ними было много общего, иногда казалось, даже слишком. До такой степени много, что порой они объединялись против матери, чтобы повернуть ситуацию так, как хотелось им. Сейчас точно такой случай, поняла девушка.
- Я должен тебя кое-что рассказать, - мужчина чуть отстранился и заглянул Линн в глаза. - Я тоже не хотел быть королем. Я незаконнорожденный, а мой брат погиб, сражаясь с порождениями тьмы, и мне пришлось решиться на этот шаг, чтобы моя страна не утонула в пучине анархии. А также мне пришлось жениться на твоей матери, потому что я понимал, что не потяну один, а она - сильная и умная женщина, способная поднять Ферелден с колен. Но сейчас все по-другому и я не допущу, чтобы еще и твое счастье было принесено в жертву.
Линн слушала, не вполне понимая, о чем говорит её отец.
- Тем не менее, - продолжал он, - я не могу точно сказать тебе, что это поможет, но… у тебя есть старший брат.
- Что? - Принцесса выдохнула и забыла вдохнуть.
- Ему сейчас должно быть двадцать восемь, так что…
- Ты предлагаешь мне найти его?
Его величество кивнул.
- Но это может быть долгое и опасное путешествие, поэтому одну я тебя не отпущу.
- Не пойдешь же ты со мной?
- Конечно, нет, - мужчина вздохнул и грустно улыбнулся, - хоть мне очень и хочется, я не могу. Но я буду уверен в твоей безопасности, если Алджер пойдет с тобой, я уверен, его родители не…
Но дочь уже сжала его в объятиях, совершенно точно намереваясь задушить.
- Линн, девочка моя, ты меня раздавишь, - отец выдохнул, когда она отпустила его. - Кроме того, я бы хотел, чтобы с вами был маг, мало ли что…
- Эмбер?
- Эмбер, - согласился король. - Надеюсь, Каллен не сожрет меня живьем, когда узнает, что это была моя затея.
- Папа, - улыбнулась Линн. - Ты - самый лучший папа на свете!
Бурый медведь
- Та-ак, спокойно, - еле слышно шептал отец мне в ухо, - теперь глубокий вдох, хорошо… давай!
Стрела сорвалась с тетивы, со свистом разрезая воздух и, чуть коснувшись шеи косули, вонзилась в дерево. Животное сорвалось с места и умчалось дальше в чащу, подбрасывая копытами в воздух прошлогодние листья.
- Демоны Тени! - Выругался я. - Отец, это бесполезно, ты ведь знаешь!
- Если ты будешь так говорить, у нас точно никогда не получится, - спокойно сказал он, - ты должен понять, что владение клинком - это еще не все.
- Маму ты в этом не убедил.
Эрл усмехнулся.
- Твоя мама победила Архидемона, её невозможно в чем-либо убедить.
- Да уж, Архидемону-то точно было все равно, как умереть, от стрелы или от меча, - пробормотал я.
- Ну же, - папа хлопнул меня по спине, - считай, что это мой стариковский каприз.
Я закатил глаза.
- Не такой уж ты и старик.
- «Не такой уж»?
- Хорошо, отец, ты совсем не старик.
- Вот и чудесно. Ладно, пора домой, нам навстречу скачет лошадь, наверное, твоя мать решила отправить кого-нибудь за нами, чтобы мы не опоздали к обеду.
- Мама? К обеду? - Я скептически приподнял бровь. - Ты ничего не перепутал?
- Не дерзи отцу, - притворно зло прорычал мужчина.
Мы двинулись в сторону тропинки, ведущей к выходу из леса. Весеннее солнышко припекало, но с моря ветер нес с собой прохладу и запах рыбы и соленой воды. Я всегда собираю волосы в хвост, чтобы они не мешали мне целиться (удивительно, но отцу они никогда не мешают) и сейчас развязал тонкую коричневую ленту и позволил потокам воздуха поднимать пряди и щекотать мне нос. Проснувшиеся лягушки торопливо убирались с дороги, квакая и прячась в весенних лужах, птицы пели на все лады, заставляя сердце отчего-то радостно замирать. Я рад, что промахнулся, рад, что косуля осталась в живых, не став моим первым успехом на поприще стрельбы. Отец, кажется, тоже не сильно расстраивается, что его попытки научить меня стрелять также метко, как он никак не увенчаются успехом.
Навстречу нам по тропе и правда шла лошадь, неся на себе наездника в легком дорожном костюме, а к седлу у него была приторочена небольшая кожаная сумка. Увидев нас, вышедших на дорогу, молодой мужчина остановил кобылу и спешился.
- Здравствуйте, - поприветствовал он, - позвольте узнать, не вы ли господа Натаниэль и Алджер Хоу?
- Да, это мы, - ответил отец. - У вас к нам какое-то дело?
- Просто письма, - улыбнулся гонец,- я заехал в Башню, но миледи Памфидин сказала, что вы в лесу охотитесь, и я решил попробовать поискать вас.
Молодой человек протянул нам два сложенных пергамента. Оба были запечатаны сургучом с изображением герба Тейринов. Отец принял письма и гонец, попрощавшись, вскочил на лошадь и поехал в обратном направлении. Сердце забилось чаще, я поспешно сломал печать на конверте, где было указано мое имя, и улыбнулся, узнав любимый почерк.
Алджер, любовь моя, у меня для тебя есть ошеломительная новость. До сих пор не могу прийти в себя, после того, что мне сообщил мой отец. Оказывается, у меня есть старший брат. Ты понимаешь, что это значит? Если мы найдем его и уговорим заявить о себе, мне не придется взваливать на себя бремя королевы Ферелдена! Я понимаю, что пока даже не знаю этого человека, но не могу перестать радоваться тому, что у нас с тобой есть шанс быть вместе, не прячась и не оглядываясь по сторонам.
Я прошу тебя, милый, напиши нашей Эмбер, ей просто необходимо отправиться с нами на поиски моего брата, ведь вдвоем мы можем не справиться, а она всегда поддержит нас своей магией. Но для этого ей придется прибыть в Ферелден. Мы все должны будем встретиться в Амарантайне, папа сказал, что нужно начинать поиски именно оттуда. Я отправлюсь в Башню Бдения, как только смогу сбежать от матери.
Целую тебя и крепко обнимаю, навеки твоя Линн.
Я замер, не зная, как реагировать, мысли копошились в голове, никак не приходя в порядок. Я бросил взгляд на отца, он стоял, закусив губу и нахмурив брови.
- Пойдем домой, - сказал он, - мы с мамой все тебе расскажем.
Пшеничный волк
В эльфийском городе, прячущемся в чаще огромного леса, проходила осенняя ярмарка. Охотники продавали мясо оленей и кабанов, а также дикую птицу, женщины выкладывали на прилавки орехи, грибы, помимо этого, предлагалось множество различных масел. Ремесленники показывали только что сшитую зимнюю одежду и обувь. Между рядами прилавков, в толчее, легко перебирая лапами, скользил огромный пушистый волк с шерстью странного цвета зрелого зерна, язык его высунулся изо рта и болтался в воздухе, а желтые глаза совершенно разумно разглядывали товары. Казалось, волк тоже пришел за покупками. Никто его не боялся, некоторые, напротив, слегка гладили по спине, а пара эльфиек даже позволили себе почесать у него за ухом.
- Освальд, это снова ты, проказник! - Окликнула волка немолодая эльфийка, раскладывавшая на прилавке свежеиспеченный хлеб. - Всех собак перепугал!
Волк подбежал ближе и оперся передними лапами на прилавок.
- Фу, ты зальешь своей слюной весь товар! - Возмутилась женщина, пытаясь отогнать волка, но куда там.
В следующее мгновение ближайшая к краю стола булка оказалась в волчьей пасти, а еще через минуту животное окутал черный дым, а, развеявшись, явил высокого широкоплечего молодого мужчину со светлыми длинными волнистыми волосами. Парень был одет в откровенные лохмотья, которые, как ни странно, только подчеркивали его красоту, и жевал кусок хлеба. Торговка погрозила пальцем и вздохнула:
- Эх, Освальд, взрослый мужчина уже, а все как мальчишка, честное слово! Все матери про тебя расскажу.
Парень фыркнул, губы его растянулись в улыбке, желтые глаза мерцали в солнечном свете. Ничего не ответив, он извлек откуда-то медную монетку и сунул её эльфийке как плату за съеденную булку.
- Эх, Освальд, - снова вздохнула женщина, - вот был бы ты эльфом, так стал бы нашим Хранителем, а то мотаешься без дела.
- Но я не эльф, - молодой человек улыбнулся еще шире, - и мне нравится болтаться без дела. Особенно когда вокруг столько красивых девушек.
Женщина только покачала головой, а Освальд двинулся дальше, рассматривая товары и складывая понравившееся в непонятно откуда взявшуюся сумку. Дома его ждала мать - женщина, подарившая ему такие чудесные желтые глаза и научившая его почти всему, что он умел. Он считал магию фокусами, но Морриган (как она просила её называть) почему-то относилась к этому очень серьезно. Но было ему подвластно и то, чего его мать не умела, например, вызывать черную молнию, от которой не загорится дерево, но просто распадется темным, как дым, песком. Освальд подозревал, что то же произойдет и с живым существом, если он решит попробовать. Или заставить сердце остановиться просто прикосновением к груди. И не только сердце - всё, что угодно разрушалось или останавливалось по мановению его мысли или жеста. Темная сторона его магии, о которой он мог говорить только с Морриган и которой он предпочел бы не иметь.
Мать никогда не говорила о его отце, но Освальд подозревал, что он как-то связан с темной стороной его магии и надеялся, что когда-нибудь сможет найти ответы на свои вопросы, если встретит папу. Но прошло уже двадцать восемь лет, а Освальд не предпринимал каких-либо действий. В подростковом возрасте его стремление найти отца вылилось лишь в жизнь в стае диких волков. Целый год он провел, не принимая человеческого обличья, а Морриган не вмешивалась. Ему нравилась жизнь зверей. Они честны. У них нет секретов. Тем не менее, Освальд осознал, что человеческий цепкий ум невозможно спрятать в волчьей шкуре и представить, что его нет, и вернулся. Сейчас он чувствовал, как ощущение ненужности и бессмысленности существования вновь накрывает его. Он должен был знать, должен был начать действовать.
@темы: проза, Дети, Dragon Age