Моя рожа беспокоит меня меньше всего
ГЛАВА X
читать дальшеВыйдя на воздух вместе с Дэбасиге, Каллен увидел, что дождь прекратился, а на ночных улицах деревни светло как днем от разожженных костров. Вокруг них собрались все жители: старики, дети, мужчины и женщины. Провидица повела храмовника к самому большому костру, где помимо своих друзей Каллен заметил Гекек и мужчину с ярко раскрашенным лицом. Приблизившись, рыцарь-командор также увидел, что у сидящего украшены золотыми и серебряными кольцами уши, брови, нос и губы.
- Это вождь нашего племени, - тихо сообщила Дэбасиге, - его имя – Огима.
- Что оно означает? – Также тихо спросил Каллен.
- Вождь, - удивленно ответила провидица. – Всех старших сыновей вождей всегда зовут Огима.
Храмовник пожал плечами и кивнул, ему стало не до разговоров –они уже были у самого костра. Каллен сел рядом и, приобняв Энн за плечи, поцеловал ее в щеку. Хоук улыбнулась и чмокнула его в нос.
- Я люблю тебя, - еле слышно прошептал он ей в самое ухо.
Женщина отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза, словно что-то выискивая, выспрашивая, но не говоря ни слова.
- Все нормально? – Обеспокоенно поинтересовалась она.
Тень забери, как ему захотелось закричать, что нет, схватить её, прижать к себе и умолять остаться. Вывалить все, что он знает и что чувствует. Лишь бы не молчать.
Однако смолчать пришлось, так как Каллен хорошо помнил совет Дэбасиге. Храмовник закрыл глаза и коротко кивнул, несмотря на то, что сердце его колотилось как бешеное, словно готовясь выпрыгнуть из груди. Он почувствовал ладошку Хоук на своей щеке, потом - на плече.
- Поешь, - сказала она, - здесь столько всего вкусного.
И действительно, в воздухе царили ароматы тушеного в травах острого мяса кабарги, в котелках, судя по всему, варились овощи со специями, а на вертелах жарились дикие цесарки. Но аппетита не было, напротив, тошнило. Энн, конечно же, об этом не догадывалась. Каллен наблюдал, как она снимает с вертела птичьи ножки и кладет вместе с овощами на плотный банановый лист, что служил тарелкой.
- Энн, прости, я…
Но она уже засунула ему в рот кусок цукини и дала облизать свои пальцы, испачканные в остром соусе. Храмовник был удивлен, казалось, он в жизни не ел ничего вкуснее.
- Итак, - вдруг заговорил Огима, о котором Каллен и думать уже позабыл, - когда все гости у костра вкусили наших блюд, предлагаю разделить кувшин мира.
В то же мгновение Гекек подскочила как ужаленная и исчезла в одной из хижин.
- Что это значит? – Энн с недоумением взглянула на Изабеллу.
- Ничего страшного, - отмахнулась пиратка, - всего лишь местный ром.
- О, - улыбнулся Зевран, - ром – это хорошо.
Через минуту у всех в руках уже были небольшие чаши с прозрачной жидкостью коричневатого оттенка. Напиток на удивление приятно пах, ни капельки не отдавая спиртом.
- Сегодня, - вождь поднялся на ноги, держа в ладонях чашу с ромом, - в наш дом пришли чужаки. Впервые за десять сезонов манидо сообщил, что они пришли с миром и мы приняли их, как он нам велел. Так разделим же этот кувшин мира, посланный нам добрыми манидо, что научили нас варить столь чудесный напиток. Воздадим им необходимые почести и покажем им наше уважение!
Закончив на этом речь, Огима сел и отпил из чаши. Все последовали его примеру. Храмовник сделал глоток и почувствовал, как жидкость проложила себе обжигающую дорожку от рта до желудка. После напитка осталось богатое послевкусие, а в голове приятно зашумело. И вновь Каллен был удивлен, этот ром скорее напомнил ему дорогой орлесианский коньяк. Несмотря на крепость напитка, закусывать явно необходимости не было.
- Вы это слышали? – Спросила вдруг Белла.
- Что? – Фенрис встрепенулся, но Зевран тут же положил руку ему на плечо и поднялся.
- Значит, не показалось, - прошептал он, вглядываясь в тени.
Дэбасиге и Гекек насторожились, Каллен с Энн переглянулись, храмовник обнял женщину одной рукой, прижав к себе; лишь вождь сохранял спокойствие.
- Вильтон, выйди на свет, - приказал темноте Зевран, - я тебя заметил.
Тут же словно из-под земли выросла фигура высокого белокожего веснушчатого парня лет шестнадцати. На нем была кожаная броня Ворона. Золотоволосый эльф подошел ближе и медленно извлек из ножен кривой кинжал.
- Что ты здесь делаешь?
- Я… я двинулся за вами, гильдмастер, чтобы охранять… если что…
- Он тебе врет, - бесстрастно сообщила Гекек.
- Так, так, - улыбнулся эльф, - если ты мне не скажешь правду, будешь умирать медленно и мучительно.
Вильтон сглотнул.
- Повторяю вопрос. Что ты здесь делаешь?
- Я… принял заказ, гильдмастер.
- Что ты сделал? – Прошипел Зевран, видимо, прекрасно понимая, о каком именно заказе идет речь. – Ты помнишь, сколько тебе было лет, свинья, когда я тебя на улице нашел?
- Семь, гильдмастер.
- Точно. И ты сдох бы с голоду, если бы не я. И ты считаешь, что можно меня ослушаться и идти на убийство моего друга?! Да на что ты вообще рассчитывал?
- Я… я… - по лбу у парня бежала струйка пота.
- Ты не думал, что рядом окажусь я, ведь так? Отвечай!
- Да, гильдмастер.
- Кто-нибудь еще из Гильдии принял заказ?
- Нет, гильдмастер.
- Он снова врет тебе, - прокомментировала Гекек.
- Кто еще принял заказ?!
Вильтон молчал и вздрагивал – гильдмастера он боялся как огня. Зевран взял правую руку парня и провел кончиком кинжала по каждой линии на его ладони, остановившись у мизинца. Брызнула кровь, тонкий палец неудавшегося убийцы упал в траву. Вильтон вскрикнул и попытался вырваться, но эльф держал его крепко.
- Кто?!
Парень молчал, не желая выдавать друзей.
- Слушай, Вильтон, - серьезно заговорил Зевран, - я отрежу тебе палец за пальцем, потом кисть, потом возьмусь за вторую руку, только начну с вырывания ногтей. Затем я отрежу тебе уши и выколю глаза по одному…
- Хватит, хватит!
- Кто?
- Теннизон… и Ора…
- Спасибо, Вильтон, - шепнул эльф и вонзил кинжал в сердце предателя.
Все наблюдали за тем, как Зевран в абсолютной тишине вытирает лезвие о траву. Вернув кинжал в ножны, эльф взял труп за ворот кожаного доспеха и повернулся к Огиме:
- Я закопаю его за пределами вашей земли, вождь Огима. Он недостоин быть сожженным в огне.
Вождь кивнул
- Я помогу, - Фенрис поднялся и, отняв мертвеца у несопротивляющегося Зеврана, перекинул его через плечо.
Оба двинулись в джунгли.
- Здесь есть какой-нибудь водоем поблизости? – Спросила Хоук у дочери провидицы.
- Да, - кивнула та и махнула рукой на северо-восток, - шагов двести в ту сторону.
Энн встала и, прихватив свою сумку, двинулась в указанном направлении. Каллен пошел за ней, храня молчание.
***
И действительно, вскоре показалась речушка. После дождливого дня она несла множество листьев и обломанных веток, но вода, тем не менее, была чистой. Бросив сумку на землю, Хоук принялась скидывать с себя одежду. Каллен молча наблюдал за ней, испытывая смешанные чувства и оглядываясь по сторонам. Закончив раздеваться, Энн подошла к нему.
- Ты не хочешь искупаться? Мне казалось, ты весь день изнывал от жары, а у меня тут еще завалялся кусок мыла.
- Я боюсь, что эти трое могут оказаться где-то здесь.
- Это повод ходить грязным? – Он различил игривую интонацию в её голосе.
Ненормальная Хоук. Сумасшедшая Хоук.
- Энн, я…
Она встала на цыпочки и поцеловала его в губы, одновременно обнимая себя его руками. От ощущения гладкой горячей кожи под ладонями у храмовника закружилась голова. Её быстрые пальцы заскользили по его одежде, отыскивая застежки и проникая под ткань. Когда он уже решил не сопротивляться, Энн вдруг отпрянула и сказала:
- Нет, сначала мы с тобой искупаемся!
Каллен почувствовал, что кивает, а по лицу его расползается идиотская улыбка.
***
Каллен находится в полной темноте, словно бы издали доносятся совсем непонятные звуки – то ли крики, то ли стоны. Храмовник еще не в состоянии понять, обычный это сон или «не-сон» Андерса. Но постепенно всё проясняется: вот он уже видит окно – там светает и идет небольшой снег; на полу под ногами теплый пушистый ковер; в центре комнаты – большая кровать. И вот тут Каллен понимает, что это за звуки. Стоны удовольствия, мужские и женские, и последние он с разрывающимся сердцем узнаёт. Он не хочет смотреть, но не может не смотреть. Маг лежит на ней сверху, его белые тонкие пальцы скользят по её бедру, а его длинные светлые волосы распущены и касаются её плеча. И оба они настолько красивы в своей наготе, что Каллен прикусывает себе палец, чтобы сдержать крик. Храмовник видит, как с длинного носа Андерса скатывается капелька пота и падает Энн на щеку, и она улыбается ему так, как никогда не улыбается Каллену. От увиденного хочется завыть, но он только впивается зубами в истерзанный палец. «Я люблю тебя, - тихо говорит маг, - Энн, ты ведь знаешь, как сильно я люблю тебя?» И в тоне его не слышно ни капли того фарса или самоуверенности, с которыми Андерс обычно разговаривает с Калленом, только нежность и надежда. Энн не отвечает, только, запустив пальцы в волосы мага, притягивает его ближе к себе и покрывает поцелуями все его лицо.
Каллен отворачивается к окну. Он готов умереть. «Что ты здесь делаешь? – Кричит голос Андерса в его голове. – Убирайся!»…
Каллен открыл глаза. Энн спала рядом, растянувшись на соломенной кровати. Они оба в хижине, что им предоставили добрые жители деревни. Храмовник несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь заставить разум проясниться. Он прекрасно знает, как Андерс с Морриган могут «вытаскивать» его куда-то к себе в тот момент, когда тело остается здесь. Они могут управлять им с помощью магии и даже прикасаться к нему. Мог ли Андерс сделать то же с Энн? Конечно, мог. А Хоук встанет утром и будет уверена, что ей всего лишь приснился эротический сон с участием погибшего любовника. Но что если Андерс ничего не делал и это просто собственный сон Каллена? В любом случае, заикнись храмовник о том, что он видел только что, ему придется вывалить перед Энн всю правду. Поэтому лучше молчать.
Каллен обнял любимую и закрыл глаза. «Андерс», - тихо пробормотала она, прижимаясь к нему. Пальцы сами собой сжались в кулаки.
- Поверь, я тоже не рад, что ты это увидел! – Маг ходит из угла в угол спальни. – Это все Морриган подстроила! Только я не понимаю, зачем!
- На пользу это тебе, - спокойно говорит ведьма, стоящая у стены.
- Уйди! – Отмахивается Андерс.
Колдунья пожимает плечами и скрывается за дверью.
- Ты притащил меня сюда, чтобы оправдаться? – Спрашивает Каллен, скептически подняв бровь.
Андерс поворачивается к нему, глаза соперников встречаются.
- Я всего лишь хотел сказать, что это была не моя затея.
- А уложить её под себя – твоя затея?
Становится тихо. За окном метет метель.
- Ты не можешь представить, что я чувствую, - шепчет маг, - я бы с удовольствием убил бы тебя прямо сейчас. Я могу, знаешь ли. Но ты зачем-то нужен Энн. Я уважаю её желания.
- Тогда исчезни и оставь нас в покое! – Рычит Каллен. – Она любит меня!
- Громкое заявление. Но если ты так уверен, что она тебя любит, почему ты так беспокоишься? Потому что видел сегодня то, что не должен был? Хм… Наверное, Морриган права, мне это и правда на пользу.
- Я беспокоюсь за неё! Ты не принес ей ничего, кроме боли! Ты не способен сделать её счастливой! Я – да! Лучше бы ей не знать, что ты жив! Если она узнает, она окажется не в очень приятной ситуации, ты об этом не подумал?!
- Вот она – суть храмовника! – Шипит маг. – Скрыть правду и лишить выбора. Я не стану её заставлять сделать этот выбор в мою пользу, но бороться не перестану. И я не убью тебя, потому что мне нужна честная победа.
- Почему ты тогда скрываешься? Почему не придешь и не заявишь о себе?!
- У меня есть здесь незавершенное дело.
- Оно важнее твоей так называемой любви?
В следующее мгновение Каллен оказывается прижатым к земле невидимой силой, маг оттягивает его за волосы и ударяет носом об пол. Капли крови падают на ковер.
- Убивать не буду, но в этом удовольствии я себе не откажу. Запомни, храмовник, ты ничего не знаешь о любви, - Андерс вновь прикладывает Каллена лицом о ковер, нос ноет и кровоточит, лоб и губы горят огнем, - твое жалкое желание поиметь мою женщину не может и сравниться с тем, что испытываю к ней я, - еще один удар, - я прекрасно знал, куда она ходит и к кому, но не вмешивался, потому что ОНА этого хотела…
- О нет, ты был слишком занят борьбой за «справедливость», - рычит храмовник, от следующей встречи с полом в носу у него что-то хрустит.
- К тому времени я только и делал, что боролся с Местью, - Андерс говорит это почти шепотом, почти на ухо, всё сильнее стягивая ворот, за который он держит Каллена, - и я её понял, потому что невозможно найти счастье с существом, забывающим к вечеру то, что оно делало утром. Таким я был, храмовник, теряющим самого себя, бледным и тощим, с синими кругами под глазами. Я еле сдерживал слезы, когда она говорила, что любит меня, пока хотя бы частица меня есть в этом мире. И она заставила меня сопротивляться по-настоящему, но было уже поздно, я увидел лишь, как она полоснула себе по горлу. И в тот момент я сам взял тот же меч и сделал то же самое. А ты боишься, что я объявлюсь и заберу её у тебя. И правильно, она никогда и не была твоей. Но этот выбор она сделает сама. И то, что я побуду еще немного здесь, ничего не изменит, потому что времени любовь не знает. Так что наслаждайся её обществом, пока я тебе разрешаю.
читать дальшеВыйдя на воздух вместе с Дэбасиге, Каллен увидел, что дождь прекратился, а на ночных улицах деревни светло как днем от разожженных костров. Вокруг них собрались все жители: старики, дети, мужчины и женщины. Провидица повела храмовника к самому большому костру, где помимо своих друзей Каллен заметил Гекек и мужчину с ярко раскрашенным лицом. Приблизившись, рыцарь-командор также увидел, что у сидящего украшены золотыми и серебряными кольцами уши, брови, нос и губы.
- Это вождь нашего племени, - тихо сообщила Дэбасиге, - его имя – Огима.
- Что оно означает? – Также тихо спросил Каллен.
- Вождь, - удивленно ответила провидица. – Всех старших сыновей вождей всегда зовут Огима.
Храмовник пожал плечами и кивнул, ему стало не до разговоров –они уже были у самого костра. Каллен сел рядом и, приобняв Энн за плечи, поцеловал ее в щеку. Хоук улыбнулась и чмокнула его в нос.
- Я люблю тебя, - еле слышно прошептал он ей в самое ухо.
Женщина отстранилась и посмотрела ему прямо в глаза, словно что-то выискивая, выспрашивая, но не говоря ни слова.
- Все нормально? – Обеспокоенно поинтересовалась она.
Тень забери, как ему захотелось закричать, что нет, схватить её, прижать к себе и умолять остаться. Вывалить все, что он знает и что чувствует. Лишь бы не молчать.
Однако смолчать пришлось, так как Каллен хорошо помнил совет Дэбасиге. Храмовник закрыл глаза и коротко кивнул, несмотря на то, что сердце его колотилось как бешеное, словно готовясь выпрыгнуть из груди. Он почувствовал ладошку Хоук на своей щеке, потом - на плече.
- Поешь, - сказала она, - здесь столько всего вкусного.
И действительно, в воздухе царили ароматы тушеного в травах острого мяса кабарги, в котелках, судя по всему, варились овощи со специями, а на вертелах жарились дикие цесарки. Но аппетита не было, напротив, тошнило. Энн, конечно же, об этом не догадывалась. Каллен наблюдал, как она снимает с вертела птичьи ножки и кладет вместе с овощами на плотный банановый лист, что служил тарелкой.
- Энн, прости, я…
Но она уже засунула ему в рот кусок цукини и дала облизать свои пальцы, испачканные в остром соусе. Храмовник был удивлен, казалось, он в жизни не ел ничего вкуснее.
- Итак, - вдруг заговорил Огима, о котором Каллен и думать уже позабыл, - когда все гости у костра вкусили наших блюд, предлагаю разделить кувшин мира.
В то же мгновение Гекек подскочила как ужаленная и исчезла в одной из хижин.
- Что это значит? – Энн с недоумением взглянула на Изабеллу.
- Ничего страшного, - отмахнулась пиратка, - всего лишь местный ром.
- О, - улыбнулся Зевран, - ром – это хорошо.
Через минуту у всех в руках уже были небольшие чаши с прозрачной жидкостью коричневатого оттенка. Напиток на удивление приятно пах, ни капельки не отдавая спиртом.
- Сегодня, - вождь поднялся на ноги, держа в ладонях чашу с ромом, - в наш дом пришли чужаки. Впервые за десять сезонов манидо сообщил, что они пришли с миром и мы приняли их, как он нам велел. Так разделим же этот кувшин мира, посланный нам добрыми манидо, что научили нас варить столь чудесный напиток. Воздадим им необходимые почести и покажем им наше уважение!
Закончив на этом речь, Огима сел и отпил из чаши. Все последовали его примеру. Храмовник сделал глоток и почувствовал, как жидкость проложила себе обжигающую дорожку от рта до желудка. После напитка осталось богатое послевкусие, а в голове приятно зашумело. И вновь Каллен был удивлен, этот ром скорее напомнил ему дорогой орлесианский коньяк. Несмотря на крепость напитка, закусывать явно необходимости не было.
- Вы это слышали? – Спросила вдруг Белла.
- Что? – Фенрис встрепенулся, но Зевран тут же положил руку ему на плечо и поднялся.
- Значит, не показалось, - прошептал он, вглядываясь в тени.
Дэбасиге и Гекек насторожились, Каллен с Энн переглянулись, храмовник обнял женщину одной рукой, прижав к себе; лишь вождь сохранял спокойствие.
- Вильтон, выйди на свет, - приказал темноте Зевран, - я тебя заметил.
Тут же словно из-под земли выросла фигура высокого белокожего веснушчатого парня лет шестнадцати. На нем была кожаная броня Ворона. Золотоволосый эльф подошел ближе и медленно извлек из ножен кривой кинжал.
- Что ты здесь делаешь?
- Я… я двинулся за вами, гильдмастер, чтобы охранять… если что…
- Он тебе врет, - бесстрастно сообщила Гекек.
- Так, так, - улыбнулся эльф, - если ты мне не скажешь правду, будешь умирать медленно и мучительно.
Вильтон сглотнул.
- Повторяю вопрос. Что ты здесь делаешь?
- Я… принял заказ, гильдмастер.
- Что ты сделал? – Прошипел Зевран, видимо, прекрасно понимая, о каком именно заказе идет речь. – Ты помнишь, сколько тебе было лет, свинья, когда я тебя на улице нашел?
- Семь, гильдмастер.
- Точно. И ты сдох бы с голоду, если бы не я. И ты считаешь, что можно меня ослушаться и идти на убийство моего друга?! Да на что ты вообще рассчитывал?
- Я… я… - по лбу у парня бежала струйка пота.
- Ты не думал, что рядом окажусь я, ведь так? Отвечай!
- Да, гильдмастер.
- Кто-нибудь еще из Гильдии принял заказ?
- Нет, гильдмастер.
- Он снова врет тебе, - прокомментировала Гекек.
- Кто еще принял заказ?!
Вильтон молчал и вздрагивал – гильдмастера он боялся как огня. Зевран взял правую руку парня и провел кончиком кинжала по каждой линии на его ладони, остановившись у мизинца. Брызнула кровь, тонкий палец неудавшегося убийцы упал в траву. Вильтон вскрикнул и попытался вырваться, но эльф держал его крепко.
- Кто?!
Парень молчал, не желая выдавать друзей.
- Слушай, Вильтон, - серьезно заговорил Зевран, - я отрежу тебе палец за пальцем, потом кисть, потом возьмусь за вторую руку, только начну с вырывания ногтей. Затем я отрежу тебе уши и выколю глаза по одному…
- Хватит, хватит!
- Кто?
- Теннизон… и Ора…
- Спасибо, Вильтон, - шепнул эльф и вонзил кинжал в сердце предателя.
Все наблюдали за тем, как Зевран в абсолютной тишине вытирает лезвие о траву. Вернув кинжал в ножны, эльф взял труп за ворот кожаного доспеха и повернулся к Огиме:
- Я закопаю его за пределами вашей земли, вождь Огима. Он недостоин быть сожженным в огне.
Вождь кивнул
- Я помогу, - Фенрис поднялся и, отняв мертвеца у несопротивляющегося Зеврана, перекинул его через плечо.
Оба двинулись в джунгли.
- Здесь есть какой-нибудь водоем поблизости? – Спросила Хоук у дочери провидицы.
- Да, - кивнула та и махнула рукой на северо-восток, - шагов двести в ту сторону.
Энн встала и, прихватив свою сумку, двинулась в указанном направлении. Каллен пошел за ней, храня молчание.
***
И действительно, вскоре показалась речушка. После дождливого дня она несла множество листьев и обломанных веток, но вода, тем не менее, была чистой. Бросив сумку на землю, Хоук принялась скидывать с себя одежду. Каллен молча наблюдал за ней, испытывая смешанные чувства и оглядываясь по сторонам. Закончив раздеваться, Энн подошла к нему.
- Ты не хочешь искупаться? Мне казалось, ты весь день изнывал от жары, а у меня тут еще завалялся кусок мыла.
- Я боюсь, что эти трое могут оказаться где-то здесь.
- Это повод ходить грязным? – Он различил игривую интонацию в её голосе.
Ненормальная Хоук. Сумасшедшая Хоук.
- Энн, я…
Она встала на цыпочки и поцеловала его в губы, одновременно обнимая себя его руками. От ощущения гладкой горячей кожи под ладонями у храмовника закружилась голова. Её быстрые пальцы заскользили по его одежде, отыскивая застежки и проникая под ткань. Когда он уже решил не сопротивляться, Энн вдруг отпрянула и сказала:
- Нет, сначала мы с тобой искупаемся!
Каллен почувствовал, что кивает, а по лицу его расползается идиотская улыбка.
***
Каллен находится в полной темноте, словно бы издали доносятся совсем непонятные звуки – то ли крики, то ли стоны. Храмовник еще не в состоянии понять, обычный это сон или «не-сон» Андерса. Но постепенно всё проясняется: вот он уже видит окно – там светает и идет небольшой снег; на полу под ногами теплый пушистый ковер; в центре комнаты – большая кровать. И вот тут Каллен понимает, что это за звуки. Стоны удовольствия, мужские и женские, и последние он с разрывающимся сердцем узнаёт. Он не хочет смотреть, но не может не смотреть. Маг лежит на ней сверху, его белые тонкие пальцы скользят по её бедру, а его длинные светлые волосы распущены и касаются её плеча. И оба они настолько красивы в своей наготе, что Каллен прикусывает себе палец, чтобы сдержать крик. Храмовник видит, как с длинного носа Андерса скатывается капелька пота и падает Энн на щеку, и она улыбается ему так, как никогда не улыбается Каллену. От увиденного хочется завыть, но он только впивается зубами в истерзанный палец. «Я люблю тебя, - тихо говорит маг, - Энн, ты ведь знаешь, как сильно я люблю тебя?» И в тоне его не слышно ни капли того фарса или самоуверенности, с которыми Андерс обычно разговаривает с Калленом, только нежность и надежда. Энн не отвечает, только, запустив пальцы в волосы мага, притягивает его ближе к себе и покрывает поцелуями все его лицо.
Каллен отворачивается к окну. Он готов умереть. «Что ты здесь делаешь? – Кричит голос Андерса в его голове. – Убирайся!»…
Каллен открыл глаза. Энн спала рядом, растянувшись на соломенной кровати. Они оба в хижине, что им предоставили добрые жители деревни. Храмовник несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь заставить разум проясниться. Он прекрасно знает, как Андерс с Морриган могут «вытаскивать» его куда-то к себе в тот момент, когда тело остается здесь. Они могут управлять им с помощью магии и даже прикасаться к нему. Мог ли Андерс сделать то же с Энн? Конечно, мог. А Хоук встанет утром и будет уверена, что ей всего лишь приснился эротический сон с участием погибшего любовника. Но что если Андерс ничего не делал и это просто собственный сон Каллена? В любом случае, заикнись храмовник о том, что он видел только что, ему придется вывалить перед Энн всю правду. Поэтому лучше молчать.
Каллен обнял любимую и закрыл глаза. «Андерс», - тихо пробормотала она, прижимаясь к нему. Пальцы сами собой сжались в кулаки.
- Поверь, я тоже не рад, что ты это увидел! – Маг ходит из угла в угол спальни. – Это все Морриган подстроила! Только я не понимаю, зачем!
- На пользу это тебе, - спокойно говорит ведьма, стоящая у стены.
- Уйди! – Отмахивается Андерс.
Колдунья пожимает плечами и скрывается за дверью.
- Ты притащил меня сюда, чтобы оправдаться? – Спрашивает Каллен, скептически подняв бровь.
Андерс поворачивается к нему, глаза соперников встречаются.
- Я всего лишь хотел сказать, что это была не моя затея.
- А уложить её под себя – твоя затея?
Становится тихо. За окном метет метель.
- Ты не можешь представить, что я чувствую, - шепчет маг, - я бы с удовольствием убил бы тебя прямо сейчас. Я могу, знаешь ли. Но ты зачем-то нужен Энн. Я уважаю её желания.
- Тогда исчезни и оставь нас в покое! – Рычит Каллен. – Она любит меня!
- Громкое заявление. Но если ты так уверен, что она тебя любит, почему ты так беспокоишься? Потому что видел сегодня то, что не должен был? Хм… Наверное, Морриган права, мне это и правда на пользу.
- Я беспокоюсь за неё! Ты не принес ей ничего, кроме боли! Ты не способен сделать её счастливой! Я – да! Лучше бы ей не знать, что ты жив! Если она узнает, она окажется не в очень приятной ситуации, ты об этом не подумал?!
- Вот она – суть храмовника! – Шипит маг. – Скрыть правду и лишить выбора. Я не стану её заставлять сделать этот выбор в мою пользу, но бороться не перестану. И я не убью тебя, потому что мне нужна честная победа.
- Почему ты тогда скрываешься? Почему не придешь и не заявишь о себе?!
- У меня есть здесь незавершенное дело.
- Оно важнее твоей так называемой любви?
В следующее мгновение Каллен оказывается прижатым к земле невидимой силой, маг оттягивает его за волосы и ударяет носом об пол. Капли крови падают на ковер.
- Убивать не буду, но в этом удовольствии я себе не откажу. Запомни, храмовник, ты ничего не знаешь о любви, - Андерс вновь прикладывает Каллена лицом о ковер, нос ноет и кровоточит, лоб и губы горят огнем, - твое жалкое желание поиметь мою женщину не может и сравниться с тем, что испытываю к ней я, - еще один удар, - я прекрасно знал, куда она ходит и к кому, но не вмешивался, потому что ОНА этого хотела…
- О нет, ты был слишком занят борьбой за «справедливость», - рычит храмовник, от следующей встречи с полом в носу у него что-то хрустит.
- К тому времени я только и делал, что боролся с Местью, - Андерс говорит это почти шепотом, почти на ухо, всё сильнее стягивая ворот, за который он держит Каллена, - и я её понял, потому что невозможно найти счастье с существом, забывающим к вечеру то, что оно делало утром. Таким я был, храмовник, теряющим самого себя, бледным и тощим, с синими кругами под глазами. Я еле сдерживал слезы, когда она говорила, что любит меня, пока хотя бы частица меня есть в этом мире. И она заставила меня сопротивляться по-настоящему, но было уже поздно, я увидел лишь, как она полоснула себе по горлу. И в тот момент я сам взял тот же меч и сделал то же самое. А ты боишься, что я объявлюсь и заберу её у тебя. И правильно, она никогда и не была твоей. Но этот выбор она сделает сама. И то, что я побуду еще немного здесь, ничего не изменит, потому что времени любовь не знает. Так что наслаждайся её обществом, пока я тебе разрешаю.
@темы: Доспехи, проза, Dragon Age