Моя рожа беспокоит меня меньше всего
ГЛАВА II
читать дальшеКаллен и Хоук стояли у одного из имений в Верхнем городе, недавно, похоже, отремонтированного.
- Не волнуйся, у тебя всё получится, - подбодрил храмовник.
- Я и не волнуюсь, - буркнула женщина и постучала в дверь рукой в перчатке.
Открыл им мужчина небольшого роста, с тонким, аристократическим носом и ярко-рыжими волосами.
- Хоук?!
- Здравствуйте, сенешаль, - кивнула она.
- Честно признаться, не думал вас встретить, - лицо Брана выражало крайнюю степень удивления.
- Мне нужна ваша помощь, - перешла сразу к делу Хоук.
- Прошу вас, входите. О, вижу, и рыцарь-командор с вами.
Обстановка в доме Брана отличалась вычурностью и Каллен невольно поморщился. Покосившись на Энн, отметил, что её тоже раздражали бесконечные цветастые узоры на стенах и мебель, тщательно вырезанная, словно сплетенная как кружево. Каминная полка вся была заставлена бронзовыми и сильверитовыми фигурками, которые изображали волков, лошадей, осьминогов и совершенно неизвестных науке чудовищ. Кроме того, стены были увешаны гобеленами и картинами, и Каллен чувствовал себя так, будто попал в лавку диковинок Тедаса, в которую заходил как-то, будучи в Денериме. Довершал это все великолепие тяжелый запах жасмина, висящий в воздухе.
- Присаживайтесь, пожалуйста, - предложил сенешаль, указывая раскрытой ладонью на диван, - я сейчас распоряжусь подать кофе.
- Если можно, то лучше чай, - улыбнулась Хоук.
- С молоком, - добавил Каллен.
- О, истинные ферелденцы, - оскалился Бран.
Чай, правда, у сенешаля был чудесный, надо отдать ему должное, насыщенный и крепкий, сахару положили столько, сколько необходимо, а молоко было свежим.
- Может быть, желаете перекусить? — Бран, похоже, решил сегодня истратить весь свой запас вежливости.
- Нет, нет, - отказалась Хоук, - мы хотели бы поговорить. О сложившейся ситуации в Киркволле, я имею в виду самоуправство и беспорядок на улицах. Как я вижу, за три года моего отсутствия никто так и не решился сесть на трон.
Сенешаль вздохнул.
- Так уж получилось, что аристократия у нас больно совестливая и ленивая к тому же. Никто не хочет копаться в дерьме, простите уж, что так откровенно, но ведь снова поднять такой огромный город нелегко. Нужно работать. А все только и делают, что проедают и пропивают свои состояния. Вы хотите предложить свою кандидатуру?
- Именно.
- Ну, насколько я вижу, поддержка храмовников у вас уже есть, значит, законы соблюдены и можно собирать знать на голосование. Я был бы рад хоть какому-нибудь наместнику, тянуть всё это одному уже невыносимо. Ещё и городская стража осталась без присмотра, когда капитан Авелин вернулась в Ферелден...
- Авелин бросила стражу? - Удивилась Хоук.
- Сам король Алистер прислал ей приглашение в столицу на одну из высших военных должностей, её можно понять, а здесь... - сенешаль только махнул рукой.
- Я хочу всё исправить! — Решительно заявила Энн.
- Всё будет как раньше?
- Нет, сенешаль, всё будет лучше!
Бран улыбнулся:
- Тогда я завтра же разошлю всем приглашения собраться в Большом Зале в Крепости наместника. Только подготовлю их.
- Спасибо, Бран.
Допив свой чай они попрощались с хозяином и вышли на улицы Верхнего города. Снежные тучи, наконец, высыпали все свои запасы, и небо расчистилось. Зимнее солнце светило ярко, и они невольно сощурились от ослепляющей белизны. Из-под мягкой ткани капюшона Хоук выглядывал чудесный кругленький кончик носа и блестящие черные пряди тяжелых волос; Каллен подавил в себе желание заключить её в объятия и спросил:
- Что теперь будем делать?
- Пока подождем.
Он шел за ней, упорно не желая возвращаться в Казематы, и она не говорила ему ни слова против, чему он был несказанно рад. Наконец, Энн открыла дверь своего имения — прихожая, обложенная серым камнем, встретила тишиной - во всём огромном доме не было ни души. Пройдя в гостиную, Хоук бросила ключи на столик перед камином и повернулась к храмовнику - он в нерешительности замер у входа.
- Не стой там, проходи в столовую, а я - на кухню, попробую вспомнить, как готовить обед. Только переоденусь. Надеюсь, Варрик тут не только коньяком питался.
Она стянула с рук перчатки и, бросив их вслед за ключами, поднялась к себе в спальню. Каллен как завороженный проследил за каждым её движением, потом все-таки двинулся в столовую.
Длинный стол и несколько стульев из красного дерева, мягкий диванчик в углу, обшитый алым бархатом, всё покрытое толстым слоем пыли. Мужчина огляделся. Взял с камина полотенце и принялся тщательно избавляться от пыли. Потом снял панцирь и наплечники, тяжелый металл отправился в угол столовой, и сел на диван.
Энн появилась через полчаса с подносом, на котором дымились две глубокие чашки с куриным бульоном, рядом - несколько кусков белого хлеба, батон колбасы и бутылка легкого вина.
- Всё, что смогла найти, - тихо, будто оправдываясь, сказала она, ставя обед на стол. — Видимо, Варрик все-таки в основном ел в таверне. Надо будет наведаться туда на ужин.
Из высокого шкафа она достала два бокала из тонкого орлесианского стекла и почерневшие серебряные ложки и тихо выругалась.
- Придется есть без ложек.
Бульон оказался прекрасным, жирным и в меру соленым, хлеб мягким, а вино не приторным, но с легким цветочным запахом — тоже орлесианское. Что-что, а виноделы и стеклодувы в Орлее знают свое дело!
Ели молча, только иногда переглядываясь. Похоже, они оба чувствовали некую неловкость, особенно учитывая всё, что было в Минратосе. Он видел её губы и вспоминал, какие они нежные. Пальцы его помнили, насколько гладка её смуглая кожа, и сердце его сладко замирало. Но сейчас всё было по-другому. Тогда его соперник был жив и хотелось бороться за неё, страсть накрывала храмовника с головой. А сейчас, когда он практически трезв и одержимого мага больше нет, что он может сделать, чтобы быть с ней? Он не может, не имеет права даже прикоснуться к ней, потому что это может задеть её чувства. И даже если она поддастся ему, о ком она будет думать? Тогда этого вопроса не возникало, потому что она не была счастлива с магом. Но смерть идеализирует всех. Теперь она забудет, что он причинял ей страдания, что был одержим, в памяти останется только хорошее, его улыбка, его поцелуи... Каллену было больно думать об этом. Теперь он не просто хотел обладать ею, как когда-то в Антиве, теперь он хотел, чтобы она его любила...
- Каллен, - она подняла на него глаза, осмелившись, наконец, заговорить, - я знаю, прошлая ночь была... сумбурной и сейчас ты сомневаешься. Ты можешь остаться.
Он облегченно вздохнул.
- Только, - продолжила она, - я прошу тебя, поживи в маминой комнате. Я понимаю, что это глупо звучит после всего, что между нами было, но...
- Всё нормально, Энн, - перебил он её, - я все понимаю.
- Я хотела сказать ещё... я рада, что ты... что за время войны с тобой ничего не случилось, - последние слова она выговорила быстро, будто боясь остановиться в середине предложения.
На секунду он замер, ему показалось, что язык примерз к небу. Он коротко кивнул, потом глотнул вина и тихо спросил:
- Ты не понимаешь, сколь много это значит для меня?
Она нахмурилась.
- Я сказала лишь то, что захотела сказать, просто правду. Если бы мне было все равно, я бы не... - Хоук запнулась, но через мгновение уже собралась, - не умоляла бы тебя вернуться в Киркволл!
Умоляла... да, пожалуй, действительно умоляла. Но сейчас это, кажется, было в прошлой жизни.
- Прости, - она поднялась из-за стола, - мне нужно подумать, - он услышал, что голос её дрожит, и понял, что она запуталась не меньше, чем он сам.
***
Всё оставшееся время, до самого вечера он строил своих рекрутов в Казематах, орал на них и заставлял сражаться с ним в спаррингах, пока не стало совсем темно и луна не вышла на небосклон. Тогда он опустился на скамейку у бывших комнат магов. Меч выпал у него из ладони и зазвенел о каменный пол, несмотря на мороз, по лицу храмовника градом катился едкий пот, заливая глаза.
- Хорошо, что ты здесь, - произнес вдруг знакомый голос.
Каллен поднял глаза. Перед ним стояла Энн, без доспехов, в простом, но теплом платье и накинутой сверху меховой курточке с капюшоном. Оружия тоже нигде не было видно.
- Я собираюсь в «Висельник». Составишь мне компанию? Там сегодня рагу.
- Как и всегда, - хмыкнул он.
- Так ты не идешь?
- Нет, иду. Прости, что... задел тебя за обедом.
- Я могла бы сказать то же, ведь это я начала, так что и ты...
- Прошу, ни слова больше, - сказал вдруг он, поднимаясь, - если сможешь, давай забудем об этом.
Она кивнула.
- Тогда я возьму щит и пойдем.
Нижний город встретил их как обычно — помоями и попрошайками. Честно говоря, он не слишком-то отличался от Клоаки, разве что находился под открытым небом. А сейчас, без наместника и без контролируемой стражи этот район Киркволла просто зарос преступностью и грязью. Впрочем, «Висельник» как всегда процветал.
- Наша Защитница вернулась! - Провозгласил Варрик, как только они оказались на пороге. Выпивающие в таверне зашлись восторженными криками, а Хоук скривилась:
- Варрик, ты всегда в своем репертуаре. Ну, зачем это всё?
- Да брось, Хоук! — Гном махнул рукой и указал в сторону богато накрытого стола. — Я знал, что ты придешь, поэтому распорядился приготовить нам шикарный ужин. Правда, я рассчитывал на двоих... - и глянул на Каллена из-под широких бровей.
- Это я его позвала, - заступилась она, - я надеялась на твоё гостеприимство.
- Никто не смеет упрекать меня в негостеприимности, даже ты, Хоук! Позволь мне только перекинуться парой слов с твоим... хм... спутником.
Она махнула рукой и села за стол, демонстративно отвернувшись, мол, ничего не слышу, ничего не вижу.
- Слушай, храмовник, - грозно зашептал Варрик, схватив его за рукав, - я не знаю, что это нашло на Хоук, видимо, у неё от потери совсем крыша поехала, но если ты хоть раз её обидишь, я тебя по стенке размажу, так и знай!
- Не смей мне угрожать, гном, - процедил Каллен, вырывая руку - и не лезь не в свое дело.
- Нет, это, демоны тебя побери, мое дело! Я знаю, через что она прошла вместе с ним и, поверь мне, ей будет очень сложно просто выкинуть его из головы! Это тебе не просто какая-то интрижка!
- Для меня она тоже не просто интрижка! - Начинал злиться храмовник.
- Я тебя предупредил. - И уже громко, на всю комнату. - Подать рыцарю-командору прибор и кружку!
Они уселись за стол и принялись поедать рагу, запивая элем.
- Ну, Варрик, - начала Хоук, - как дела в Нижнем городе?
- А то сама не видишь? Только моя таверна и держится. И то, потому что уважают меня тут. Рынок, впрочем, тоже работает, люди сейчас единственное, что и могут, так это продавать то, что есть. Ну, или то, что они наворовали.
Хоук только покачала головой.
- Ладно, друг мой, наливай чего-нибудь покрепче! - Попросила она. — И прикажи подать какого-нибудь мяса!
Следующие два часа Каллен с разрывающимся сердцем наблюдал, как Хоук глушит одну рюмку за другой.
Наконец, когда они с Варриком затянули какую-то местную песню, ужасно фальшивя, он не вытерпел и поймал Энн за руку.
- Чего? - Глаза её блестели, а язык заплетался.
- По-моему, тебе хватит, - тихо сказал он.
- А, по-моему, не хватит, - пьяно возразила она.
- Но я беспокоюсь за тебя, тебе будет плохо утром.
- Да я совершенно трезвая!
- Брось, Энн, пойдем! — Умоляющим голосом попросил он.
Она вдруг взглянула на него замутненными, но такими прекрасными, глубокими, почти черными глазами.
- Ах, Каллен, - выдохнула она, - какой же ты красавчик все-таки!
- Начинается, - пробормотал Варрик, а храмовник почувствовал, как кровь прилила к щекам.
- Энн, прошу тебя...
- О чем, о, мой любимый храмовник? - Пропела Хоук.
- Ты разве не поняла? Пойдем отсюда.
- Куда? - Лучезарно улыбнулась она.
- Домой!
- Ко мне? Или к тебе, в Казематы? - Энн придвинулась совсем близко и уже говорила ему прямо в ухо, но довольно громко. - А может быть, здесь останемся? Варрик даст нам лучшую комнату... ты ведь помнишь, что было в Минратосе? Ты, я и наши крики в тишине, за закрытыми шторами...
- Надо же, какие подробности! — Усмехнулся гном.
Каллен уже готов был сквозь землю провалиться. Поэтому он подхватил не особо упирающуюся Хоук и перекинул её через плечо.
- Какой ты сильный!
Мужчина покраснел еще гуще и прибавил шаг.
- Помни, что я тебе сказал, храмовник! - Нахмурился гном.
- Пока, Варрик! - Тоненько прокричала женщина.
Выйдя из таверны, Каллен, не останавливаясь, двинул в сторону Верхнего города. Он чуть ли не бежал, стремясь поскорее оказаться в имении, но Хоук, похоже, даже в таком положении умудрилась задремать, потому что не произнесла ни слова. Наконец, он увидел заветную дверь! Каллен постарался поставить женщину на ноги и она открыла глаза.
- Кааллен...
- Энн, давай ключи!
- Какие ключи, милый? - Улыбнулась она.
- От имения!
- Ах, эти!
Через минуту обыска собственных карманов она отдала ему звенящую связку. Храмовник торопливо отпер дверь и вошел, затащив за собой Хоук, повисшую на его закованном в броню плече. Обхватив женщину одной рукой за талию он потянул её к лестнице и вдруг почувствовал, как её пальцы пробираются к пряжкам его панциря.
- Давай снимем с тебя эти железки, - в следующий миг сильверит зазвенел по ступенькам, а она, еле держась на ногах и упираясь о перила, подтянулась и впилась в его рот страстным поцелуем, от чего у храмовника перехватило дыхание, а сердце затрепыхалось, как рыба, выброшенная на берег.
- Энн, - как ни тяжело это было, он оторвал её от себя, ухватив за плечи, - не делай того, о чем потом будешь жалеть...
Но она не ответила, только его наплечники и её курточка полетели вслед за панцирем, её ладошки гладили мужчину по груди, прикрытую теперь только тканью.
- Энн... ты же сама... чтобы я жил... в маминой комнате.
- Не помню, - проворковала она ему на ухо, от чего волосы на затылке встали дыбом, казалось, его поразил электрический разряд. - Неси меня в спальню... - она перемежала слова с легкими поцелуями и он невольно стал подчиняться - положи на кровать и...
Он заставил её замолчать поцелуем и послушно потащил в комнату. Удивительно, что он нигде не запнулся и, наконец, уперся ладошкой в деревянную дверь. Энн с каким-то животным рвением отвечала на его поцелуй, зарывшись пальцами в его волосы, от чего мурашки пробегали по всему телу. До постели они, тем не менее, так и не добрались, рухнув на мягкий ковер. Она смеялась, снимая с него складчатую храмовничью одежду, а затем и свое шерстяное колючее платье; он чувствовал, как мир вокруг расплывается и разум забивается куда-то в самый дальний уголок мозга, уступая место ощущениям - её дерзкие пальцы и мягкие губы на его коже, её нежный голос, произносящий его, Каллена, имя, словно самая приятная музыка, её язычок, ласкающий его ухо и её дрожащие ресницы, задевающие его щеку, её длинные, черные волосы, укрывающие его, её спина, гладкая и теплая под его ладонями, и вся она, такая невыносимо нагая, пахнущая таверной и алкоголем, но также легким ветром, зимним холодным соленым морем и снегом... «Ты ненормальная, - вырвалось у него, - но я так тебя лю...» «Молчи, - она приложила палец к его губам, - мой прекрасный рыжий храмовник...»
***
Белоснежные шелковые простыни, красный тяжелый балахон, прячущий от зимнего утреннего солнца и её длинные волосы, разметавшиеся по его груди, словно черное покрывало, цепочка у неё на шее, которую он не заметил ночью. Каллен осторожно потянул за неё, показался кулон - пылающий меч, с колючими, распластанными лучами. Он крепко прижал к себе женщину, в носу вдруг защипало.
- Каллен? - Хрипло прошептала вдруг Хоук. - Уже утро?
- Да, - выдавил из себя он.
- В чем дело? — Она отстранилась и заглянула в его глаза, которые предательски блестели. — Что случилось?
- Ничего, - он попытался спрятаться от её пытливого взгляда.
Храмовник уткнулся лицом в подушку, чтобы она не видела его лица, слезы душили его, грозя вырваться наружу вместе с рыданиями. Всё, что он испытывал с того момента, как встретил её, все его чувства, страхи и желания, переживаемые им всегда наедине с самим собой, готовы были накрыть его с головой.
- Я так боялся, - его голос звучал глухо, - что ты... проснешься и... скажешь, что... а потом увидел кулон... и что-то так...
Хоук обняла его и он невольно вздрогнул.
- Не нужно переживать за меня, Каллен, - прошептала она, - он давно был мертв. Да, это тяжело. Но это не значит, что я с тобой, потому что мне не хватает его. Я с тобой, потому что просто хочу быть с тобой. Я не знаю сама, почему, мне с тобой так спокойно.
Настоящие мужчины не плачут, когда им больно, когда им страшно или когда им невыносимо плохо; когда умирают их близкие, они способны лишь проронить одну скупую слезу. Но когда они счастливы, настолько сильно, что не могут сдержать свои чувства, тогда они плачут. Он не плакал, когда ему пришлось зарезать девочку-магессу, и не плакал, когда оставлял любимую с одержимым магом сначала у границы, а потом в Минратосе, зная, что надвигается одна из самых страшных войн, которые только знал Тедас, но сейчас... Сейчас слезы всё катились и катились, сами по себе, вымывая всё, что пришлось ему пережить за время борьбы за неё, ту, что сейчас лежит рядом и обнимает его.
- Я всегда защищала его, - тихо рассказывала Энн, - вставала перед ним в бою, загораживая собой, лишь бы ни одно лезвие и ни одна стрела не задели его, и я всегда боялась, что могу его потерять. По ночам его мучили кошмарами порождения тьмы и он сам становился похожим на них, это настолько страшно, что никто, наверное, не захотел бы стать Серым Стражем, если б знал, что с ними происходит... А потом Месть стал появляться всё чаще... А ты... с тобой я не боюсь. Ни за тебя, ни за себя. Я чувствую, что могу быть слабой с тобой, быть просто женщиной, а не Защитницей. И это так... приятно. Я хочу, чтобы ты остался. Чтобы защищал меня.
Храмовник молчал, боясь сказать лишнего.
- Пойду, поищу что-нибудь на завтрак, - произнесла, наконец, Хоук, спуская ноги с постели и начиная одеваться.
Он кивнул. А когда она вышла, со всего размаху ударил кулаком в подушку, потом еще долго лежал, разглядывая красный полог. Наконец, собрав нервы в один тугой комок, он оделся и спустился в столовую, но Энн там не нашел и двинулся на кухню.
- Бран прислал приглашение в Крепость, - сказала она, как услышала, что он вошел, и продолжила резать оставшуюся с обеда колбасу.
На печке закипал чайник, начиная посвистывать, в комнате пахло хлебом и пивом.
- Ты должен идти со мной, - продолжила Хоук, - они должны видеть, что храмовники поддерживают меня.
- Что ты будешь делать, когда станешь наместником? - Каллен снял чайник с печки и, поставив его на подставку, уселся на табуретку.
- Буду писать письма, в Ферелден, в Ривейн, в Антиву... Нам нужны лучшие маги. И лучшие строители и архитекторы.
- Я думал, что лучшие архитекторы в Орлее...
Хоук скривилась от омерзения.
- Эти вычурные особняки с завитушками? Ну, уж нет! В моем городе такой гадости не будет. По мне, ферелденские каменные крепости и замки гораздо привлекательнее.
Она поставила на поднос заварившийся чай, кувшин с молоком и тарелку с бутербродами.
- Пойдем в столовую.
- Позволь мне, - сказал он, принимая из её рук поднос.
- Я не кисейная барышня, - улыбнулась Хоук, но поднос отдала.
***
- Я собрал вас всех здесь, господа, чтобы сообщить вам, что мистресс Хоук предлагает себя на место наместника нашего любимого города. Сегодня мы все вместе должны решить, достойна ли она принять бразды правления Киркволлом и провести голосование. Сразу скажу, что я отдаю свой голос за. Если кто-то хочет высказаться, то прошу.
Из-за стола первым поднялся полный мужчина с проглядывающей проплешиной.
- Мы все уважаем нашу Защитницу за то, что она выгнала из города кунари, но она ферелденка, и, как бы она не хотела, она не может занять место наместника!
- Напомню вам, что мистресс Хоук не по собственному желанию покинула Ферелден, её это вынудил сделать Мор и она поднялась из самых низов, собственными силами достигнув того, что многим из нас досталось по наследству, - спокойно сказал Бран, - она прожила здесь довольно долго и заслужила право считаться гражданкой Киркволла, особенно учитывая то, что мать её происходит из благородного рода Амелл. Я не сомневаюсь, что она любит Киркволл также как и все мы.
- Если бы ты любила Киркволл, девочка, ты бы не позволила своему... сожителю взорвать церковь! - Женщина среднего возраста поднялась со своего места, обращаясь к Энн напрямую. — Мы наслышаны о твоих так называемых подвигах и за пределами Вольной Марки! Я знала твою мать, она была прекрасной женщиной! И мне стыдно, что у Лиандры может быть такая дочь, как ты! Не думай, что кто-то из здесь присутствующих позволит тебе устроить в Киркволле второй Тевинтер!
Каллен увидел, как Хоук уже открыла рот, чтобы ответить, но сам встал первым, выставив перед ней руку.
- Мистресс Таналлин, - начал храмовник, - позвольте сообщить вам, что, несмотря на то, что совершил одержимый отступник, я, как рыцарь-командор Киркволла, поддерживаю мистресс Хоук. Я лично присутствовал при взрыве церкви, - врет, конечно, но что поделаешь, - и я заявляю, что она не знала о готовящемся происшествии, а, следовательно, она не виновна.
- Но она поддержала магов! Как ты, рыцарь-командор, можешь выступать за неё?
- Во-первых, мистресс Таналлин, прекратите нам «тыкать», - одернул её Каллен, - мы здесь все взрослые, уважаемые люди, давайте соблюдать приличия. Во-вторых, я согласен с тем, что мистресс Хоук поддержала Орсино, а не Мередит. Я тогда был рыцарем-капитаном и, поверьте мне, она была целиком не в своем уме, она была одержима идолом, вытащенным с Глубинных Троп! Хоук сделала единственно возможное - защитила невинных магов Круга, которые не были причастны к взрыву!
- Она не осталась в городе после всего этого! Сбежала со своим одержимым, вместо того, чтобы помочь восстановить Киркволл! Теперь, спустя три года, она возвращается и говорит, что хочет стать наместником? На все готовенькое!
- Где готовенькое-то? - Не вытерпел Бран. — Что-то за все три года никто из вас так и не сел на трон! Что вы называете готовеньким? Разруху вплоть до Верхнего города? Воровство и убийства в Нижнем? Я уже не говорю о грязи и вони в бывшей шахте!
Таналлин молчала, злобно сдвинув брови и опустив голову.
- А я хочу высказаться за, - произнес женский тонкий голос с орлесианским акцентом - из-за стола поднялась мадам да Копьи, - Хоук очень помогла нашей семье — она спасла моего сына от неминуемого усмирения. Эмиля забрали в Круг, когда ему было шесть и вот, когда он повзрослел, то сбежал из этой тюрьмы! Никто кроме Хоук не желал помочь ему, никого не интересовало, почему он сбежал, ведь Мередит предписывала всем магию крови! Но Хоук отпустила его! Я не знаю, где он сейчас, но я рада, что его не было в Круге, когда Мередит объявила Право Уничтожения! Мистресс Хоук - здравомыслящий человек, я доверяю ей свой голос.
Все остальные предпочли смолчать.
- Что ж, преступим к голосованию, - объявил сенешаль, - прошу поднять руки тех, кто за.
У Каллена замерло сердце, он глянул на Энн, её губы посерели, глаза цепко оглядывали толпу. Но руки всё поднимались и поднимались, пока Бран не насчитал чуть больше половины. Хоук облегченно вздохнула.
- Поздравляю, мистресс Хоук, - сенешаль склонил голову, - готовьтесь в завтрашней коронации.
Рыцарь-командор почувствовал, как она крепко сжала его ладонь, будто благодаря.
- Спасибо, - Хоук встала, - я сделаю все, чтобы оправдать ваши ожидания.
***
- Напоминаю вам, мои славные рекруты, что мы — чуть ли не единственные храмовники в Тедасе. Также мы больше не подчиняемся Церкви, которая просто была уничтожена.
Каллен вышагивал перед молодыми парнями и девчонками, которые всё ещё верили в дело Ордена. Все они были тщательно отобраны им самим, со всеми он проводил длительные беседы, выясняя, насколько сильно их рвение, и как они видят свою службу, а также, насколько они психически устойчивы.
- Не могу сказать, что я этому сильно рад, но, по крайней мере, мы теперь вольны сами избирать свой путь. Сообщаю вам, что был избран новый наместник - это мистресс Хоук — Защитница Киркволла и, я думаю, вскоре нас всех ждут приятные перемены. Я решил тоже кое-что изменить. В первую очередь, все согласятся со мной, что сражаться в рукопашную в этих «юбках» неудобно. Поэтому я уже сделал заказы новых комплектов доспехов тяжелых из сильверита и легких из вываренной кожи. Во-вторых, я принял решение изменить герб Ордена.
С этими словами рыцарь-командор вынул из-за спины плотное полотно знамени - ястреб, бросающийся на невидимую жертву, на ослепительно-белом фоне. Работа была выполнена настолько тщательно, что рекруты ахнули от восхищения.
- Он будет красоваться теперь на каждом вашем доспехе...
***
Черные гладкие волосы её блестели в свете свечей, и он всё смотрел и не мог оторваться. Он напросился к Хоук в библиотеку, потому что ему, якобы, понравились её книги. Книги, конечно, были замечательные, но ему просто хотелось вот так вот сидеть напротив неё с целым чайником чая, наблюдая за тем, как она строчит пером по бумаге. Кроме того, в сумке у него было припрятано то самое знамя, которое он демонстрировал днем своим рекрутам. Интересно, кто из них сегодня заметил, как рыцарь-командор скользнул в дверь имения Хоук вместо того, чтобы отправиться к себе домой или остаться в Казематах. Так он и сидел сейчас, со «Смертью храмовника» в одной руке и чашкой в другой, но взор его был устремлен на переливы света в её волосах, будто бы это было чудо их чудес.
- Каллен, пей чай, остынет, - без какой-либо интонации проговорила Энн, не отрывая взгляда от бумаги.
Он покраснел и, кивнув, отпил из чашки и водрузил её на стол. Что такое, как мальчишка, честное слово! Позорище! Ему уже давно не двадцать лет, чтобы так влюбляться!
Интересно, кому она сейчас пишет и что? Хоук напряженно продолжала строчить, на миг задумалась и розовый язык, словно сам по себе показался изо рта. Каллен невольно улыбнулся.
- У меня есть для тебя кое-что.
- Подарок? - Она улыбнулась, подняв, наконец, на него глаза. - Я люблю подарки.
- Э-э, нет, - смутился он, - просто хочу кое-что тебе показать.
- Ну, тогда не сиди просто так, а показывай, - она продолжала улыбаться. Храмовник потянулся за сумкой и извлёк оттуда полотно, растягивая его перед собой.
- Какая красота! — Искренне воскликнула Энн. — Но что это?
- Новый герб Ордена.
- Погоди-ка, - она встала со стула и подошла поближе, осторожно трогая пальцами тщательно вышитую птицу, - но ведь это... ястреб? Да, это определенно ястреб.
Он кивнул, их глаза встретились над верхнем краем знамени.
- Это лучше любого подарка, - тихо сказала она.
- Я думаю, нет смысла врать, что это случайно пришло мне в голову, - была его очередь улыбаться, - ты уже итак обо всем догадалась.
- Да, я догадливая!
«Она со мной флиртует, - подумал с удивлением Каллен. - Но зачем?»
- А теперь мне нужно работать дальше, я ещё не написала Памфидин.
«Но, возможно, я ошибся. Кто поймет, что творится в голове у женщины».
Рыцарь-командор наполнил свою чашку до краев и снова уселся в кресло напротив Хоук, на коленях у него покоился вышитый ястреб и «Смерть храмовника». «Дурацкая книга, зачем я её взял? Читал же миллион раз». Он и сам не заметил, как уснул.
***
Темнота. Он не сразу вспомнил, где он, потому что вокруг не горело ни единого огонька. Храмовник почувствовал, что накрыт каким-то одеялом, но, нащупав вышивку на ткани, понял, что это то самое знамя с ястребом.
- Энн... - тихо позвал он, но ему, конечно, никто не ответил.
Каллен вздохнул, поднимаясь и пытаясь понять, где же дверь. Покрутив головой, что, в принципе, оказалось бесполезным, он все-таки решил двигаться туда, как ему казалось, где был выход из библиотеки. Но после того, как он сделал несколько шагов, его ладони уперлись лишь в корешки книг. Выругавшись, храмовник решил ползти вдоль стеллажа вправо, но через некоторое время задел что-то ногой, раздался грохот падающего металла, который в тишине ночи показался оглушительным. Мужчина в нерешительности замер на месте, в коридоре послышались знакомые шаги, потом в комнату проник робкий свет.
- Что ты делаешь у камина? - Перед ним возникла заспанная Хоук.
Храмовник опустил голову и понял, что перевернул вазу с кочергой и щипцами.
- Извини, я уснул тут, в кресле.
- Ах да, - она запустила руку в волосы и потрепала их, - точно. Нужно нанять кого-нибудь, когда здесь был Бодан, таких проблем не было, у него слух как у кошки. Впрочем, тогда никто и не засыпал в библиотеке.
- Ну, кто-то же должен начинать, - улыбнулся он.
Хоук хихикнула.
- Смотри, чтобы это не вошло в привычку.
Она двинулась к двери, храмовник поплелся следом.
- Энн...
- М? — Она чуть повернула голову, поднимаясь по лестнице.
- Я тоже рад, что ты осталась жива.
- А я вот думала, что нечему тут радоваться, - вздохнула Энн, - когда я открыла глаза, я решила сначала, что я где-то там, куда люди обычно попадают после смерти, но потом увидела, что я всего лишь в Киркволле.
Они поднялись на второй этаж и Энн поставила свечу на столик у зашторенного окна.
- Мне казалось, что я не смогу жить без него, даже такого, каким он был, безустанно борющегося с духом и со скверной, но потом я поняла, что уже жила без него, тогда, когда Месть полностью захватил его. И поняла, что сейчас потеряла лишь его оболочку. И что человек не может жить постоянно в муке, мы не забываем, но с каждым днем начинаем смотреть все более и более отстраненно на то, что когда-то очень волновало нас. Ну что ж, подумала я, если я жива, значит стоит для чего-то еще жить.
- Иногда мне кажется, что она спасла тебя для меня, - проговорил храмовник.
- Не обольщайся, - усмехнулась Хоук, - у Ведьмы Диких Земель куда более далеко идущие планы. И на нас с тобой ей плевать, у неё есть какая-то глобальная цель, скорее всего, для нашего ума даже не понятная.
- Я даже не сомневаюсь в этом. Я так понял, что она видит тебя инструментом.
- Когда я впервые оказалась на Расколотой горе, она сказала мне, что мы стоим на пороге величайших перемен, и я должна сыграть в этом немалую роль. Она была права, мир изменился, но это сделал Андерс, а не я, но над ним она тогда только посмеялась.
- Что бы он сделал без тебя? Ты во многом помогла ему.
- Я не хотела этого, - вздохнула она, - я до последнего надеялась, что удастся снять с должности Мередит мирно, изменить Круг спокойными реформами, но невольно я помогла ему совершить революцию. И, конечно, я согласилась с ним, ведь выбора у меня не было. Но что произошло, то произошло. И теперь мы наверняка, по мнению Флемет, снова на пороге каких-то глобальных событий.
- Как ты думаешь, с чем это связано?
- С порождениями тьмы, - не долго думая, ответила Энн.
- Почему? - Удивился Каллен. - Мне казалось, Мор закончился.
- В том-то и дело, что Мор закончился, а эти твари не ушли. Я неоднократно встречала их за городом, у Костяной Ямы и на Расколотой горе. Их мало, это не Мор, но это странно. И я точно знаю, что эта проблема волнует даже Флемет. Ну да ладно, тебе не кажется, что три утра - не лучшее время для разговоров?
- Почему-то мне кажется, что ты знаешь что-то ещё.
- Может быть, и знаю, - она подошла ближе и вдруг прижалась к нему, - но я не хочу сейчас думать об этом. Я так устала от этих войн. Постарела, наверное.
- Ты кокетничаешь, - улыбнулся храмовник.
Сейчас она ему казалась совсем маленькой, робкой девочкой, нуждающейся в его помощи и защите, и он невольно поцеловал её в макушку. Через секунду он понял, что плечи её мелко подрагивают, а его рубашка промокает.
- Ничего, все будет хорошо, - прошептал он, не зная, что сказать и морщась от своей собственной банальности. И как Андерс с этим справлялся? Хотя, ему, наверное, было не до её слёз, духи, храмовники...
- Прости, я ужасная плакса, - она словно прочла его мысли, - ничего не могу с собой поделать.
- Никогда бы не подумал.
- Ты разочарован?
- Нет, нет, - поспешно ответил Каллен, ему стало стыдно, что он заставил её усомниться в нем. — Просто не ожидал.
Её пальцы сжимались и разжимались, сминая ткань его одежды, он гладил её по спине, свеча на столике светила всё слабее, пока совсем не погасла.
- Темно... - шепнул он.
- Зачем тебе свет? Я знаю дорогу.
Мгновение — и он ощутил её горячие губы на своих, и в этот момент где-то глубоко в душе зародилась надежда, что она испытывает к нему то же, что и он к ней, просто ей сейчас гораздо тяжелее, её терзает совесть, и ещё Создатель знает какие сомнения одолевают её. И одолевать они её начали ещё там, в Минратосе, когда она не знала, зачем приходила каждый день и почему умоляла его вернуться в Киркволл. Он развернулся, одной рукой нащупал кресло у столика и упал в него, Хоук села сверху, не отрываясь от его губ.
- Энн...
- Почему ты не можешь помолчать? - Застонала она.
- Я хочу знать, - прошептал он, не открывая глаз, - должен знать, почему все это.
Она вздохнула и попыталась встать, но он крепко держал её, чувствуя, как колотится её сердце и вздымается грудь.
- Пусти меня! - Фыркнула она, пытаясь вырваться.
- Нет, - сказал он тихо, но твердо, - я хочу знать. И не дергайся, хоть до утра сидеть тут будем.
- Разве не этого ты хотел?
- Мне этого стало мало ещё в Минратосе.
Как только Каллен это сказал, в тишине зимней ночи раздался грохочущий стук в дверь, и храмовник невольно проклял нежданного гостя. Хоук замерла, потом поспешно стала рыться в складках ночной рубашки, пытаясь отыскать огниво. Стук повторился, ещё более настойчиво. Женщина, наконец, извлекла небольшой камешек и на ощупь двинулась к камину внизу. Стук всё продолжался, Каллен поднялся с кресла, желая поскорее придти в себя и понять, что происходит.
- Ты ждешь кого-то? - Тихо спросил он.
- Конечно, нет! - Ответила она громким шепотом.
Через секунду лучина осветила комнату, Хоук подожгла свечу, стоявшую на каминной полке и, взяв её в руку, отправилась к двери. Каллен неотступно следовал за ней.
- Кого там принесло? - Прочистив горло, громко спросила она.
- Открывай, Хоук, мы знаем, ты там! — Провозгласил женский голос.
- Конечно, я тут, если я с вами разговариваю! А вы - это кто, интересно?
- Открывай, я сказала!
- Тупые они что ли? - Обращаясь к Каллену, поинтересовалась Хоук, тот пожал плечами.
Энн отперла засовы и провернула ключ в двери.
- Аннет!?
На пороге стояла молодая женщина с рыжими, собранными в хвост волосами, одетая в мантию, какие Каллен часто видел в Минратосе. За спиной магессы стояли два эльфа с оружием. Заподозрив неладное, храмовник стал пятиться к углу, где отдыхали его щит и меч.
- Чем обязана? - Тем временем спросила Защитница.
- Тем, что наша восстановленная из пепла Империя осталась без Императора! - Злобно процедила гостья. - Ты заплатишь за его смерть! Предательница!
- Аннет, - Хоук невольно отступила, - я не убивала его.
- Как тогда объяснить то, что его нашли с перерезанным горлом? Он доверял только тебе и магия его не тронула!
Каллен был удивлен. Флемет элементарно зарезала его? Но почему? Зачем ей было нужно, чтобы подозрения пали именно на Хоук?
- Ты одна не владеешь магией в его окружении, зато прекрасно владеешь мечом! И мы все видели, как ты выступила против на поле боя.
- Аннет, выслушай меня ...
Но магесса уже выхватила посох. Каллен, давно сжимавший рукоятку меча, мгновенно оказался между ней и безоружной Хоук.
- Храмовник, - прошипела Аннет, бросив взгляд на его щит, где всё ещё красовался пылающий меч, - значит, это действительно ты.
С обеих сторон его молча обступили эльфы с оружием на изготовку. «Держись, прошу тебя», - шепнула сзади Энн и он коротко кивнул, Хоук же стала медленно отступать, пытаясь вырваться из окружения, в следующее мгновение она бежала к спальне, где под кроватью лежал её «Расчленитель». Эльфы было дернулись за ней, но Каллен захлопнул дверь в коридор, намереваясь защищать эту единственную преграду между Энн и противниками столько, сколько понадобиться, хоть до смерти.
Тем временем, в воздухе запахло озоном, и сверкнули первые магические молнии, но храмовник вовремя ударил «Святой карой», магессу прижало к стене, гроза тут же прекратилась. Эльфы на секунду замерли, но и этого хватило, чтобы один из них скорчился, прижимая руки к глубокой ране на животе. Второй опомнился и закрутился как волчок, размахивая двумя острыми кинжалами. Пока Аннет лежала у стены, у Каллена хватало сил парировать его быстрые удары, но вот магесса поднялась и храмовнику стало казаться, что воздух вокруг него тяжелеет, становится вязким, замедляя движения и грозя превратиться в сплошную твердую материю. Краем глаза он заметил, как она достала нож и порезала себе руку, энергия стала стремительно покидать его, отбивать удары быстрых мечей стало почти невозможно. Из последних сил Каллен свел руки крестом и ударил, но магия, черпаемая из крови, продолжала действовать, и меч выпал из ослабевших пальцев храмовника, острое лезвие ранило незащищенный бок, перед глазами помутнело. «Каллен!» - Любимый голос слышался откуда-то из другого мира, его окатило освежающим ветром «Святой кары», в сузившемся до маленькой окружности поле зрения, он увидел Энн, подпрыгивающую с двуручным мечом над Аннет. Сознания он не терял, не мог себе позволить, из последних сил пытаясь оставаться в реальном мире. Забрызганная кровью Хоук, прекрасные грустные глаза, прикосновение горячей ладошки.
-Каллен...
- Теперь и умирать можно, - вырвалось у него.
- Даже не думай! — Что это у неё блестит на щеке? Слеза? — Пара эльфов и какая-то магесса и ты уже умирать собрался? Не теряй сознание, я сейчас найду помощь!
- Не уходи...
Но перед глазами только мелькнула её спина в длинной белой ночнушке. Он пытался держаться, но вскоре свет померк...
***
«Что это красное над головой? А белое вокруг? Я умер?»
- Говорила же, это для него пустяки!
«Какие красивые глаза... и волосы, длинные, пушистые»
- Говорить можешь?
-Я умер?
- Нет, хвала Создателю!
Волосы окутывают его черным облаком, от них пахнет снегом и морем. Мягкие губы касаются щеки.
- Хорошо, что Седруин оказался рядом, он помог тебе.
- Седруин?
- Да, маг, хорошо, что рядом оказался, - повторила она.
- Здравствуй, Каллен, - перед взором возникло лицо немолодого мужчины с седыми кудрявыми волосами.
- Спасибо, - шепнул храмовник, маг кивнул.
- Моя помощь тут больше не потребуется, - сообщил Седруин, - я, пожалуй, пойду.
Он отвел Хоук в сторону и что-то тихо начал рассказывать, после она вышла вместе с ним за дверь. Каллен вздохнул и попытался повернуться на бок, но тут же сморщился от боли. «Ну вот, тоже мне защитник нашелся, валяешься теперь, она на тебя надеялась, а ты!... эх! самого спасать пришлось. Стыд и позор, с двумя эльфами не справиться, но магесса-то, магесса была хороша!..»
- Никогда больше так не делай! - На пороге появилась Хоук. - Почему не отступал?! Почему закрыл дверь?! Я просила тебя держаться, а не умирать!
- Я хотел как лучше...
- Вот лежи теперь! «Как лучше». - Передразнила она и тяжело вздохнула. - Идиотина. Зачем ты мне мертвый нужен?
- А живой я тебе нужен? - Осторожно спросил он.
- Не задавай глупых вопросов! - Она села рядом на краешек кровати. - Я так перепугалась, когда увидела этих двух мертвых эльфов и тебя… бледный был, что твой гарлок.
- Мертвых? Двух?
- Ну да, - кивнула она, - спасибо тебе. Без тебя я бы не справилась. Это если серьезно.
- Если они оба были мертвы, то есть я их убил, кто меня тогда по боку резанул?
- Резанул? - Пришла очередь Энн удивляться. - Никто. Тебя молнией ударило.
Каллен сел, морщась от боли и, откинув одеяло, начал разматывать бинт.
- Что ты делаешь?
- Я должен видеть!.. Ничего не понимаю... - от груди до спины по боку шел длинный косой ожог, - я точно помню, как он меня кинжалом...
- Каллен, это был морок, - Хоук погладила его по плечу, - маги крови могут наводить галлюцинации и управлять сознанием, она, наверное, хотела, чтобы ты решил, что тебе с ними не справиться.
- Так оно и было. Я не справился.
- Ты - молодец, - она помотала головой, - просто в следующий раз будь осторожнее.
Какое-то странное тепло разлилось по сердцу от этих слов.
- Вот станет тебе лучше и поплывем в Ферелден, - сообщила она.
- Что?
Ферелден... Холодная родина, испещренная грязными, извилистыми трактами, со столицей на севере — некрасивым, серым Денеримом, эрлингами и баннорнами, полями, что осенью покрываются золотом, огромным лесом на востоке, куда и королю заходить иной раз опасно, потому что долийские эльфы не отличаются гостеприимностью, Морозными горами на западе, где стоят ворота, ведущие в подземный гномий город Орзаммар, Башней Круга на озере Каленхад, где он прожил большую часть своей жизни...
- Ты написала Алистеру?
- Зачем? Я думаю, нас встретят ещё на подступах к Амарантайну. Чего-то мы заболтались, ты ведь наверняка голодный.
читать дальшеКаллен и Хоук стояли у одного из имений в Верхнем городе, недавно, похоже, отремонтированного.
- Не волнуйся, у тебя всё получится, - подбодрил храмовник.
- Я и не волнуюсь, - буркнула женщина и постучала в дверь рукой в перчатке.
Открыл им мужчина небольшого роста, с тонким, аристократическим носом и ярко-рыжими волосами.
- Хоук?!
- Здравствуйте, сенешаль, - кивнула она.
- Честно признаться, не думал вас встретить, - лицо Брана выражало крайнюю степень удивления.
- Мне нужна ваша помощь, - перешла сразу к делу Хоук.
- Прошу вас, входите. О, вижу, и рыцарь-командор с вами.
Обстановка в доме Брана отличалась вычурностью и Каллен невольно поморщился. Покосившись на Энн, отметил, что её тоже раздражали бесконечные цветастые узоры на стенах и мебель, тщательно вырезанная, словно сплетенная как кружево. Каминная полка вся была заставлена бронзовыми и сильверитовыми фигурками, которые изображали волков, лошадей, осьминогов и совершенно неизвестных науке чудовищ. Кроме того, стены были увешаны гобеленами и картинами, и Каллен чувствовал себя так, будто попал в лавку диковинок Тедаса, в которую заходил как-то, будучи в Денериме. Довершал это все великолепие тяжелый запах жасмина, висящий в воздухе.
- Присаживайтесь, пожалуйста, - предложил сенешаль, указывая раскрытой ладонью на диван, - я сейчас распоряжусь подать кофе.
- Если можно, то лучше чай, - улыбнулась Хоук.
- С молоком, - добавил Каллен.
- О, истинные ферелденцы, - оскалился Бран.
Чай, правда, у сенешаля был чудесный, надо отдать ему должное, насыщенный и крепкий, сахару положили столько, сколько необходимо, а молоко было свежим.
- Может быть, желаете перекусить? — Бран, похоже, решил сегодня истратить весь свой запас вежливости.
- Нет, нет, - отказалась Хоук, - мы хотели бы поговорить. О сложившейся ситуации в Киркволле, я имею в виду самоуправство и беспорядок на улицах. Как я вижу, за три года моего отсутствия никто так и не решился сесть на трон.
Сенешаль вздохнул.
- Так уж получилось, что аристократия у нас больно совестливая и ленивая к тому же. Никто не хочет копаться в дерьме, простите уж, что так откровенно, но ведь снова поднять такой огромный город нелегко. Нужно работать. А все только и делают, что проедают и пропивают свои состояния. Вы хотите предложить свою кандидатуру?
- Именно.
- Ну, насколько я вижу, поддержка храмовников у вас уже есть, значит, законы соблюдены и можно собирать знать на голосование. Я был бы рад хоть какому-нибудь наместнику, тянуть всё это одному уже невыносимо. Ещё и городская стража осталась без присмотра, когда капитан Авелин вернулась в Ферелден...
- Авелин бросила стражу? - Удивилась Хоук.
- Сам король Алистер прислал ей приглашение в столицу на одну из высших военных должностей, её можно понять, а здесь... - сенешаль только махнул рукой.
- Я хочу всё исправить! — Решительно заявила Энн.
- Всё будет как раньше?
- Нет, сенешаль, всё будет лучше!
Бран улыбнулся:
- Тогда я завтра же разошлю всем приглашения собраться в Большом Зале в Крепости наместника. Только подготовлю их.
- Спасибо, Бран.
Допив свой чай они попрощались с хозяином и вышли на улицы Верхнего города. Снежные тучи, наконец, высыпали все свои запасы, и небо расчистилось. Зимнее солнце светило ярко, и они невольно сощурились от ослепляющей белизны. Из-под мягкой ткани капюшона Хоук выглядывал чудесный кругленький кончик носа и блестящие черные пряди тяжелых волос; Каллен подавил в себе желание заключить её в объятия и спросил:
- Что теперь будем делать?
- Пока подождем.
Он шел за ней, упорно не желая возвращаться в Казематы, и она не говорила ему ни слова против, чему он был несказанно рад. Наконец, Энн открыла дверь своего имения — прихожая, обложенная серым камнем, встретила тишиной - во всём огромном доме не было ни души. Пройдя в гостиную, Хоук бросила ключи на столик перед камином и повернулась к храмовнику - он в нерешительности замер у входа.
- Не стой там, проходи в столовую, а я - на кухню, попробую вспомнить, как готовить обед. Только переоденусь. Надеюсь, Варрик тут не только коньяком питался.
Она стянула с рук перчатки и, бросив их вслед за ключами, поднялась к себе в спальню. Каллен как завороженный проследил за каждым её движением, потом все-таки двинулся в столовую.
Длинный стол и несколько стульев из красного дерева, мягкий диванчик в углу, обшитый алым бархатом, всё покрытое толстым слоем пыли. Мужчина огляделся. Взял с камина полотенце и принялся тщательно избавляться от пыли. Потом снял панцирь и наплечники, тяжелый металл отправился в угол столовой, и сел на диван.
Энн появилась через полчаса с подносом, на котором дымились две глубокие чашки с куриным бульоном, рядом - несколько кусков белого хлеба, батон колбасы и бутылка легкого вина.
- Всё, что смогла найти, - тихо, будто оправдываясь, сказала она, ставя обед на стол. — Видимо, Варрик все-таки в основном ел в таверне. Надо будет наведаться туда на ужин.
Из высокого шкафа она достала два бокала из тонкого орлесианского стекла и почерневшие серебряные ложки и тихо выругалась.
- Придется есть без ложек.
Бульон оказался прекрасным, жирным и в меру соленым, хлеб мягким, а вино не приторным, но с легким цветочным запахом — тоже орлесианское. Что-что, а виноделы и стеклодувы в Орлее знают свое дело!
Ели молча, только иногда переглядываясь. Похоже, они оба чувствовали некую неловкость, особенно учитывая всё, что было в Минратосе. Он видел её губы и вспоминал, какие они нежные. Пальцы его помнили, насколько гладка её смуглая кожа, и сердце его сладко замирало. Но сейчас всё было по-другому. Тогда его соперник был жив и хотелось бороться за неё, страсть накрывала храмовника с головой. А сейчас, когда он практически трезв и одержимого мага больше нет, что он может сделать, чтобы быть с ней? Он не может, не имеет права даже прикоснуться к ней, потому что это может задеть её чувства. И даже если она поддастся ему, о ком она будет думать? Тогда этого вопроса не возникало, потому что она не была счастлива с магом. Но смерть идеализирует всех. Теперь она забудет, что он причинял ей страдания, что был одержим, в памяти останется только хорошее, его улыбка, его поцелуи... Каллену было больно думать об этом. Теперь он не просто хотел обладать ею, как когда-то в Антиве, теперь он хотел, чтобы она его любила...
- Каллен, - она подняла на него глаза, осмелившись, наконец, заговорить, - я знаю, прошлая ночь была... сумбурной и сейчас ты сомневаешься. Ты можешь остаться.
Он облегченно вздохнул.
- Только, - продолжила она, - я прошу тебя, поживи в маминой комнате. Я понимаю, что это глупо звучит после всего, что между нами было, но...
- Всё нормально, Энн, - перебил он её, - я все понимаю.
- Я хотела сказать ещё... я рада, что ты... что за время войны с тобой ничего не случилось, - последние слова она выговорила быстро, будто боясь остановиться в середине предложения.
На секунду он замер, ему показалось, что язык примерз к небу. Он коротко кивнул, потом глотнул вина и тихо спросил:
- Ты не понимаешь, сколь много это значит для меня?
Она нахмурилась.
- Я сказала лишь то, что захотела сказать, просто правду. Если бы мне было все равно, я бы не... - Хоук запнулась, но через мгновение уже собралась, - не умоляла бы тебя вернуться в Киркволл!
Умоляла... да, пожалуй, действительно умоляла. Но сейчас это, кажется, было в прошлой жизни.
- Прости, - она поднялась из-за стола, - мне нужно подумать, - он услышал, что голос её дрожит, и понял, что она запуталась не меньше, чем он сам.
***
Всё оставшееся время, до самого вечера он строил своих рекрутов в Казематах, орал на них и заставлял сражаться с ним в спаррингах, пока не стало совсем темно и луна не вышла на небосклон. Тогда он опустился на скамейку у бывших комнат магов. Меч выпал у него из ладони и зазвенел о каменный пол, несмотря на мороз, по лицу храмовника градом катился едкий пот, заливая глаза.
- Хорошо, что ты здесь, - произнес вдруг знакомый голос.
Каллен поднял глаза. Перед ним стояла Энн, без доспехов, в простом, но теплом платье и накинутой сверху меховой курточке с капюшоном. Оружия тоже нигде не было видно.
- Я собираюсь в «Висельник». Составишь мне компанию? Там сегодня рагу.
- Как и всегда, - хмыкнул он.
- Так ты не идешь?
- Нет, иду. Прости, что... задел тебя за обедом.
- Я могла бы сказать то же, ведь это я начала, так что и ты...
- Прошу, ни слова больше, - сказал вдруг он, поднимаясь, - если сможешь, давай забудем об этом.
Она кивнула.
- Тогда я возьму щит и пойдем.
Нижний город встретил их как обычно — помоями и попрошайками. Честно говоря, он не слишком-то отличался от Клоаки, разве что находился под открытым небом. А сейчас, без наместника и без контролируемой стражи этот район Киркволла просто зарос преступностью и грязью. Впрочем, «Висельник» как всегда процветал.
- Наша Защитница вернулась! - Провозгласил Варрик, как только они оказались на пороге. Выпивающие в таверне зашлись восторженными криками, а Хоук скривилась:
- Варрик, ты всегда в своем репертуаре. Ну, зачем это всё?
- Да брось, Хоук! — Гном махнул рукой и указал в сторону богато накрытого стола. — Я знал, что ты придешь, поэтому распорядился приготовить нам шикарный ужин. Правда, я рассчитывал на двоих... - и глянул на Каллена из-под широких бровей.
- Это я его позвала, - заступилась она, - я надеялась на твоё гостеприимство.
- Никто не смеет упрекать меня в негостеприимности, даже ты, Хоук! Позволь мне только перекинуться парой слов с твоим... хм... спутником.
Она махнула рукой и села за стол, демонстративно отвернувшись, мол, ничего не слышу, ничего не вижу.
- Слушай, храмовник, - грозно зашептал Варрик, схватив его за рукав, - я не знаю, что это нашло на Хоук, видимо, у неё от потери совсем крыша поехала, но если ты хоть раз её обидишь, я тебя по стенке размажу, так и знай!
- Не смей мне угрожать, гном, - процедил Каллен, вырывая руку - и не лезь не в свое дело.
- Нет, это, демоны тебя побери, мое дело! Я знаю, через что она прошла вместе с ним и, поверь мне, ей будет очень сложно просто выкинуть его из головы! Это тебе не просто какая-то интрижка!
- Для меня она тоже не просто интрижка! - Начинал злиться храмовник.
- Я тебя предупредил. - И уже громко, на всю комнату. - Подать рыцарю-командору прибор и кружку!
Они уселись за стол и принялись поедать рагу, запивая элем.
- Ну, Варрик, - начала Хоук, - как дела в Нижнем городе?
- А то сама не видишь? Только моя таверна и держится. И то, потому что уважают меня тут. Рынок, впрочем, тоже работает, люди сейчас единственное, что и могут, так это продавать то, что есть. Ну, или то, что они наворовали.
Хоук только покачала головой.
- Ладно, друг мой, наливай чего-нибудь покрепче! - Попросила она. — И прикажи подать какого-нибудь мяса!
Следующие два часа Каллен с разрывающимся сердцем наблюдал, как Хоук глушит одну рюмку за другой.
Наконец, когда они с Варриком затянули какую-то местную песню, ужасно фальшивя, он не вытерпел и поймал Энн за руку.
- Чего? - Глаза её блестели, а язык заплетался.
- По-моему, тебе хватит, - тихо сказал он.
- А, по-моему, не хватит, - пьяно возразила она.
- Но я беспокоюсь за тебя, тебе будет плохо утром.
- Да я совершенно трезвая!
- Брось, Энн, пойдем! — Умоляющим голосом попросил он.
Она вдруг взглянула на него замутненными, но такими прекрасными, глубокими, почти черными глазами.
- Ах, Каллен, - выдохнула она, - какой же ты красавчик все-таки!
- Начинается, - пробормотал Варрик, а храмовник почувствовал, как кровь прилила к щекам.
- Энн, прошу тебя...
- О чем, о, мой любимый храмовник? - Пропела Хоук.
- Ты разве не поняла? Пойдем отсюда.
- Куда? - Лучезарно улыбнулась она.
- Домой!
- Ко мне? Или к тебе, в Казематы? - Энн придвинулась совсем близко и уже говорила ему прямо в ухо, но довольно громко. - А может быть, здесь останемся? Варрик даст нам лучшую комнату... ты ведь помнишь, что было в Минратосе? Ты, я и наши крики в тишине, за закрытыми шторами...
- Надо же, какие подробности! — Усмехнулся гном.
Каллен уже готов был сквозь землю провалиться. Поэтому он подхватил не особо упирающуюся Хоук и перекинул её через плечо.
- Какой ты сильный!
Мужчина покраснел еще гуще и прибавил шаг.
- Помни, что я тебе сказал, храмовник! - Нахмурился гном.
- Пока, Варрик! - Тоненько прокричала женщина.
Выйдя из таверны, Каллен, не останавливаясь, двинул в сторону Верхнего города. Он чуть ли не бежал, стремясь поскорее оказаться в имении, но Хоук, похоже, даже в таком положении умудрилась задремать, потому что не произнесла ни слова. Наконец, он увидел заветную дверь! Каллен постарался поставить женщину на ноги и она открыла глаза.
- Кааллен...
- Энн, давай ключи!
- Какие ключи, милый? - Улыбнулась она.
- От имения!
- Ах, эти!
Через минуту обыска собственных карманов она отдала ему звенящую связку. Храмовник торопливо отпер дверь и вошел, затащив за собой Хоук, повисшую на его закованном в броню плече. Обхватив женщину одной рукой за талию он потянул её к лестнице и вдруг почувствовал, как её пальцы пробираются к пряжкам его панциря.
- Давай снимем с тебя эти железки, - в следующий миг сильверит зазвенел по ступенькам, а она, еле держась на ногах и упираясь о перила, подтянулась и впилась в его рот страстным поцелуем, от чего у храмовника перехватило дыхание, а сердце затрепыхалось, как рыба, выброшенная на берег.
- Энн, - как ни тяжело это было, он оторвал её от себя, ухватив за плечи, - не делай того, о чем потом будешь жалеть...
Но она не ответила, только его наплечники и её курточка полетели вслед за панцирем, её ладошки гладили мужчину по груди, прикрытую теперь только тканью.
- Энн... ты же сама... чтобы я жил... в маминой комнате.
- Не помню, - проворковала она ему на ухо, от чего волосы на затылке встали дыбом, казалось, его поразил электрический разряд. - Неси меня в спальню... - она перемежала слова с легкими поцелуями и он невольно стал подчиняться - положи на кровать и...
Он заставил её замолчать поцелуем и послушно потащил в комнату. Удивительно, что он нигде не запнулся и, наконец, уперся ладошкой в деревянную дверь. Энн с каким-то животным рвением отвечала на его поцелуй, зарывшись пальцами в его волосы, от чего мурашки пробегали по всему телу. До постели они, тем не менее, так и не добрались, рухнув на мягкий ковер. Она смеялась, снимая с него складчатую храмовничью одежду, а затем и свое шерстяное колючее платье; он чувствовал, как мир вокруг расплывается и разум забивается куда-то в самый дальний уголок мозга, уступая место ощущениям - её дерзкие пальцы и мягкие губы на его коже, её нежный голос, произносящий его, Каллена, имя, словно самая приятная музыка, её язычок, ласкающий его ухо и её дрожащие ресницы, задевающие его щеку, её длинные, черные волосы, укрывающие его, её спина, гладкая и теплая под его ладонями, и вся она, такая невыносимо нагая, пахнущая таверной и алкоголем, но также легким ветром, зимним холодным соленым морем и снегом... «Ты ненормальная, - вырвалось у него, - но я так тебя лю...» «Молчи, - она приложила палец к его губам, - мой прекрасный рыжий храмовник...»
***
Белоснежные шелковые простыни, красный тяжелый балахон, прячущий от зимнего утреннего солнца и её длинные волосы, разметавшиеся по его груди, словно черное покрывало, цепочка у неё на шее, которую он не заметил ночью. Каллен осторожно потянул за неё, показался кулон - пылающий меч, с колючими, распластанными лучами. Он крепко прижал к себе женщину, в носу вдруг защипало.
- Каллен? - Хрипло прошептала вдруг Хоук. - Уже утро?
- Да, - выдавил из себя он.
- В чем дело? — Она отстранилась и заглянула в его глаза, которые предательски блестели. — Что случилось?
- Ничего, - он попытался спрятаться от её пытливого взгляда.
Храмовник уткнулся лицом в подушку, чтобы она не видела его лица, слезы душили его, грозя вырваться наружу вместе с рыданиями. Всё, что он испытывал с того момента, как встретил её, все его чувства, страхи и желания, переживаемые им всегда наедине с самим собой, готовы были накрыть его с головой.
- Я так боялся, - его голос звучал глухо, - что ты... проснешься и... скажешь, что... а потом увидел кулон... и что-то так...
Хоук обняла его и он невольно вздрогнул.
- Не нужно переживать за меня, Каллен, - прошептала она, - он давно был мертв. Да, это тяжело. Но это не значит, что я с тобой, потому что мне не хватает его. Я с тобой, потому что просто хочу быть с тобой. Я не знаю сама, почему, мне с тобой так спокойно.
Настоящие мужчины не плачут, когда им больно, когда им страшно или когда им невыносимо плохо; когда умирают их близкие, они способны лишь проронить одну скупую слезу. Но когда они счастливы, настолько сильно, что не могут сдержать свои чувства, тогда они плачут. Он не плакал, когда ему пришлось зарезать девочку-магессу, и не плакал, когда оставлял любимую с одержимым магом сначала у границы, а потом в Минратосе, зная, что надвигается одна из самых страшных войн, которые только знал Тедас, но сейчас... Сейчас слезы всё катились и катились, сами по себе, вымывая всё, что пришлось ему пережить за время борьбы за неё, ту, что сейчас лежит рядом и обнимает его.
- Я всегда защищала его, - тихо рассказывала Энн, - вставала перед ним в бою, загораживая собой, лишь бы ни одно лезвие и ни одна стрела не задели его, и я всегда боялась, что могу его потерять. По ночам его мучили кошмарами порождения тьмы и он сам становился похожим на них, это настолько страшно, что никто, наверное, не захотел бы стать Серым Стражем, если б знал, что с ними происходит... А потом Месть стал появляться всё чаще... А ты... с тобой я не боюсь. Ни за тебя, ни за себя. Я чувствую, что могу быть слабой с тобой, быть просто женщиной, а не Защитницей. И это так... приятно. Я хочу, чтобы ты остался. Чтобы защищал меня.
Храмовник молчал, боясь сказать лишнего.
- Пойду, поищу что-нибудь на завтрак, - произнесла, наконец, Хоук, спуская ноги с постели и начиная одеваться.
Он кивнул. А когда она вышла, со всего размаху ударил кулаком в подушку, потом еще долго лежал, разглядывая красный полог. Наконец, собрав нервы в один тугой комок, он оделся и спустился в столовую, но Энн там не нашел и двинулся на кухню.
- Бран прислал приглашение в Крепость, - сказала она, как услышала, что он вошел, и продолжила резать оставшуюся с обеда колбасу.
На печке закипал чайник, начиная посвистывать, в комнате пахло хлебом и пивом.
- Ты должен идти со мной, - продолжила Хоук, - они должны видеть, что храмовники поддерживают меня.
- Что ты будешь делать, когда станешь наместником? - Каллен снял чайник с печки и, поставив его на подставку, уселся на табуретку.
- Буду писать письма, в Ферелден, в Ривейн, в Антиву... Нам нужны лучшие маги. И лучшие строители и архитекторы.
- Я думал, что лучшие архитекторы в Орлее...
Хоук скривилась от омерзения.
- Эти вычурные особняки с завитушками? Ну, уж нет! В моем городе такой гадости не будет. По мне, ферелденские каменные крепости и замки гораздо привлекательнее.
Она поставила на поднос заварившийся чай, кувшин с молоком и тарелку с бутербродами.
- Пойдем в столовую.
- Позволь мне, - сказал он, принимая из её рук поднос.
- Я не кисейная барышня, - улыбнулась Хоук, но поднос отдала.
***
- Я собрал вас всех здесь, господа, чтобы сообщить вам, что мистресс Хоук предлагает себя на место наместника нашего любимого города. Сегодня мы все вместе должны решить, достойна ли она принять бразды правления Киркволлом и провести голосование. Сразу скажу, что я отдаю свой голос за. Если кто-то хочет высказаться, то прошу.
Из-за стола первым поднялся полный мужчина с проглядывающей проплешиной.
- Мы все уважаем нашу Защитницу за то, что она выгнала из города кунари, но она ферелденка, и, как бы она не хотела, она не может занять место наместника!
- Напомню вам, что мистресс Хоук не по собственному желанию покинула Ферелден, её это вынудил сделать Мор и она поднялась из самых низов, собственными силами достигнув того, что многим из нас досталось по наследству, - спокойно сказал Бран, - она прожила здесь довольно долго и заслужила право считаться гражданкой Киркволла, особенно учитывая то, что мать её происходит из благородного рода Амелл. Я не сомневаюсь, что она любит Киркволл также как и все мы.
- Если бы ты любила Киркволл, девочка, ты бы не позволила своему... сожителю взорвать церковь! - Женщина среднего возраста поднялась со своего места, обращаясь к Энн напрямую. — Мы наслышаны о твоих так называемых подвигах и за пределами Вольной Марки! Я знала твою мать, она была прекрасной женщиной! И мне стыдно, что у Лиандры может быть такая дочь, как ты! Не думай, что кто-то из здесь присутствующих позволит тебе устроить в Киркволле второй Тевинтер!
Каллен увидел, как Хоук уже открыла рот, чтобы ответить, но сам встал первым, выставив перед ней руку.
- Мистресс Таналлин, - начал храмовник, - позвольте сообщить вам, что, несмотря на то, что совершил одержимый отступник, я, как рыцарь-командор Киркволла, поддерживаю мистресс Хоук. Я лично присутствовал при взрыве церкви, - врет, конечно, но что поделаешь, - и я заявляю, что она не знала о готовящемся происшествии, а, следовательно, она не виновна.
- Но она поддержала магов! Как ты, рыцарь-командор, можешь выступать за неё?
- Во-первых, мистресс Таналлин, прекратите нам «тыкать», - одернул её Каллен, - мы здесь все взрослые, уважаемые люди, давайте соблюдать приличия. Во-вторых, я согласен с тем, что мистресс Хоук поддержала Орсино, а не Мередит. Я тогда был рыцарем-капитаном и, поверьте мне, она была целиком не в своем уме, она была одержима идолом, вытащенным с Глубинных Троп! Хоук сделала единственно возможное - защитила невинных магов Круга, которые не были причастны к взрыву!
- Она не осталась в городе после всего этого! Сбежала со своим одержимым, вместо того, чтобы помочь восстановить Киркволл! Теперь, спустя три года, она возвращается и говорит, что хочет стать наместником? На все готовенькое!
- Где готовенькое-то? - Не вытерпел Бран. — Что-то за все три года никто из вас так и не сел на трон! Что вы называете готовеньким? Разруху вплоть до Верхнего города? Воровство и убийства в Нижнем? Я уже не говорю о грязи и вони в бывшей шахте!
Таналлин молчала, злобно сдвинув брови и опустив голову.
- А я хочу высказаться за, - произнес женский тонкий голос с орлесианским акцентом - из-за стола поднялась мадам да Копьи, - Хоук очень помогла нашей семье — она спасла моего сына от неминуемого усмирения. Эмиля забрали в Круг, когда ему было шесть и вот, когда он повзрослел, то сбежал из этой тюрьмы! Никто кроме Хоук не желал помочь ему, никого не интересовало, почему он сбежал, ведь Мередит предписывала всем магию крови! Но Хоук отпустила его! Я не знаю, где он сейчас, но я рада, что его не было в Круге, когда Мередит объявила Право Уничтожения! Мистресс Хоук - здравомыслящий человек, я доверяю ей свой голос.
Все остальные предпочли смолчать.
- Что ж, преступим к голосованию, - объявил сенешаль, - прошу поднять руки тех, кто за.
У Каллена замерло сердце, он глянул на Энн, её губы посерели, глаза цепко оглядывали толпу. Но руки всё поднимались и поднимались, пока Бран не насчитал чуть больше половины. Хоук облегченно вздохнула.
- Поздравляю, мистресс Хоук, - сенешаль склонил голову, - готовьтесь в завтрашней коронации.
Рыцарь-командор почувствовал, как она крепко сжала его ладонь, будто благодаря.
- Спасибо, - Хоук встала, - я сделаю все, чтобы оправдать ваши ожидания.
***
- Напоминаю вам, мои славные рекруты, что мы — чуть ли не единственные храмовники в Тедасе. Также мы больше не подчиняемся Церкви, которая просто была уничтожена.
Каллен вышагивал перед молодыми парнями и девчонками, которые всё ещё верили в дело Ордена. Все они были тщательно отобраны им самим, со всеми он проводил длительные беседы, выясняя, насколько сильно их рвение, и как они видят свою службу, а также, насколько они психически устойчивы.
- Не могу сказать, что я этому сильно рад, но, по крайней мере, мы теперь вольны сами избирать свой путь. Сообщаю вам, что был избран новый наместник - это мистресс Хоук — Защитница Киркволла и, я думаю, вскоре нас всех ждут приятные перемены. Я решил тоже кое-что изменить. В первую очередь, все согласятся со мной, что сражаться в рукопашную в этих «юбках» неудобно. Поэтому я уже сделал заказы новых комплектов доспехов тяжелых из сильверита и легких из вываренной кожи. Во-вторых, я принял решение изменить герб Ордена.
С этими словами рыцарь-командор вынул из-за спины плотное полотно знамени - ястреб, бросающийся на невидимую жертву, на ослепительно-белом фоне. Работа была выполнена настолько тщательно, что рекруты ахнули от восхищения.
- Он будет красоваться теперь на каждом вашем доспехе...
***
Черные гладкие волосы её блестели в свете свечей, и он всё смотрел и не мог оторваться. Он напросился к Хоук в библиотеку, потому что ему, якобы, понравились её книги. Книги, конечно, были замечательные, но ему просто хотелось вот так вот сидеть напротив неё с целым чайником чая, наблюдая за тем, как она строчит пером по бумаге. Кроме того, в сумке у него было припрятано то самое знамя, которое он демонстрировал днем своим рекрутам. Интересно, кто из них сегодня заметил, как рыцарь-командор скользнул в дверь имения Хоук вместо того, чтобы отправиться к себе домой или остаться в Казематах. Так он и сидел сейчас, со «Смертью храмовника» в одной руке и чашкой в другой, но взор его был устремлен на переливы света в её волосах, будто бы это было чудо их чудес.
- Каллен, пей чай, остынет, - без какой-либо интонации проговорила Энн, не отрывая взгляда от бумаги.
Он покраснел и, кивнув, отпил из чашки и водрузил её на стол. Что такое, как мальчишка, честное слово! Позорище! Ему уже давно не двадцать лет, чтобы так влюбляться!
Интересно, кому она сейчас пишет и что? Хоук напряженно продолжала строчить, на миг задумалась и розовый язык, словно сам по себе показался изо рта. Каллен невольно улыбнулся.
- У меня есть для тебя кое-что.
- Подарок? - Она улыбнулась, подняв, наконец, на него глаза. - Я люблю подарки.
- Э-э, нет, - смутился он, - просто хочу кое-что тебе показать.
- Ну, тогда не сиди просто так, а показывай, - она продолжала улыбаться. Храмовник потянулся за сумкой и извлёк оттуда полотно, растягивая его перед собой.
- Какая красота! — Искренне воскликнула Энн. — Но что это?
- Новый герб Ордена.
- Погоди-ка, - она встала со стула и подошла поближе, осторожно трогая пальцами тщательно вышитую птицу, - но ведь это... ястреб? Да, это определенно ястреб.
Он кивнул, их глаза встретились над верхнем краем знамени.
- Это лучше любого подарка, - тихо сказала она.
- Я думаю, нет смысла врать, что это случайно пришло мне в голову, - была его очередь улыбаться, - ты уже итак обо всем догадалась.
- Да, я догадливая!
«Она со мной флиртует, - подумал с удивлением Каллен. - Но зачем?»
- А теперь мне нужно работать дальше, я ещё не написала Памфидин.
«Но, возможно, я ошибся. Кто поймет, что творится в голове у женщины».
Рыцарь-командор наполнил свою чашку до краев и снова уселся в кресло напротив Хоук, на коленях у него покоился вышитый ястреб и «Смерть храмовника». «Дурацкая книга, зачем я её взял? Читал же миллион раз». Он и сам не заметил, как уснул.
***
Темнота. Он не сразу вспомнил, где он, потому что вокруг не горело ни единого огонька. Храмовник почувствовал, что накрыт каким-то одеялом, но, нащупав вышивку на ткани, понял, что это то самое знамя с ястребом.
- Энн... - тихо позвал он, но ему, конечно, никто не ответил.
Каллен вздохнул, поднимаясь и пытаясь понять, где же дверь. Покрутив головой, что, в принципе, оказалось бесполезным, он все-таки решил двигаться туда, как ему казалось, где был выход из библиотеки. Но после того, как он сделал несколько шагов, его ладони уперлись лишь в корешки книг. Выругавшись, храмовник решил ползти вдоль стеллажа вправо, но через некоторое время задел что-то ногой, раздался грохот падающего металла, который в тишине ночи показался оглушительным. Мужчина в нерешительности замер на месте, в коридоре послышались знакомые шаги, потом в комнату проник робкий свет.
- Что ты делаешь у камина? - Перед ним возникла заспанная Хоук.
Храмовник опустил голову и понял, что перевернул вазу с кочергой и щипцами.
- Извини, я уснул тут, в кресле.
- Ах да, - она запустила руку в волосы и потрепала их, - точно. Нужно нанять кого-нибудь, когда здесь был Бодан, таких проблем не было, у него слух как у кошки. Впрочем, тогда никто и не засыпал в библиотеке.
- Ну, кто-то же должен начинать, - улыбнулся он.
Хоук хихикнула.
- Смотри, чтобы это не вошло в привычку.
Она двинулась к двери, храмовник поплелся следом.
- Энн...
- М? — Она чуть повернула голову, поднимаясь по лестнице.
- Я тоже рад, что ты осталась жива.
- А я вот думала, что нечему тут радоваться, - вздохнула Энн, - когда я открыла глаза, я решила сначала, что я где-то там, куда люди обычно попадают после смерти, но потом увидела, что я всего лишь в Киркволле.
Они поднялись на второй этаж и Энн поставила свечу на столик у зашторенного окна.
- Мне казалось, что я не смогу жить без него, даже такого, каким он был, безустанно борющегося с духом и со скверной, но потом я поняла, что уже жила без него, тогда, когда Месть полностью захватил его. И поняла, что сейчас потеряла лишь его оболочку. И что человек не может жить постоянно в муке, мы не забываем, но с каждым днем начинаем смотреть все более и более отстраненно на то, что когда-то очень волновало нас. Ну что ж, подумала я, если я жива, значит стоит для чего-то еще жить.
- Иногда мне кажется, что она спасла тебя для меня, - проговорил храмовник.
- Не обольщайся, - усмехнулась Хоук, - у Ведьмы Диких Земель куда более далеко идущие планы. И на нас с тобой ей плевать, у неё есть какая-то глобальная цель, скорее всего, для нашего ума даже не понятная.
- Я даже не сомневаюсь в этом. Я так понял, что она видит тебя инструментом.
- Когда я впервые оказалась на Расколотой горе, она сказала мне, что мы стоим на пороге величайших перемен, и я должна сыграть в этом немалую роль. Она была права, мир изменился, но это сделал Андерс, а не я, но над ним она тогда только посмеялась.
- Что бы он сделал без тебя? Ты во многом помогла ему.
- Я не хотела этого, - вздохнула она, - я до последнего надеялась, что удастся снять с должности Мередит мирно, изменить Круг спокойными реформами, но невольно я помогла ему совершить революцию. И, конечно, я согласилась с ним, ведь выбора у меня не было. Но что произошло, то произошло. И теперь мы наверняка, по мнению Флемет, снова на пороге каких-то глобальных событий.
- Как ты думаешь, с чем это связано?
- С порождениями тьмы, - не долго думая, ответила Энн.
- Почему? - Удивился Каллен. - Мне казалось, Мор закончился.
- В том-то и дело, что Мор закончился, а эти твари не ушли. Я неоднократно встречала их за городом, у Костяной Ямы и на Расколотой горе. Их мало, это не Мор, но это странно. И я точно знаю, что эта проблема волнует даже Флемет. Ну да ладно, тебе не кажется, что три утра - не лучшее время для разговоров?
- Почему-то мне кажется, что ты знаешь что-то ещё.
- Может быть, и знаю, - она подошла ближе и вдруг прижалась к нему, - но я не хочу сейчас думать об этом. Я так устала от этих войн. Постарела, наверное.
- Ты кокетничаешь, - улыбнулся храмовник.
Сейчас она ему казалась совсем маленькой, робкой девочкой, нуждающейся в его помощи и защите, и он невольно поцеловал её в макушку. Через секунду он понял, что плечи её мелко подрагивают, а его рубашка промокает.
- Ничего, все будет хорошо, - прошептал он, не зная, что сказать и морщась от своей собственной банальности. И как Андерс с этим справлялся? Хотя, ему, наверное, было не до её слёз, духи, храмовники...
- Прости, я ужасная плакса, - она словно прочла его мысли, - ничего не могу с собой поделать.
- Никогда бы не подумал.
- Ты разочарован?
- Нет, нет, - поспешно ответил Каллен, ему стало стыдно, что он заставил её усомниться в нем. — Просто не ожидал.
Её пальцы сжимались и разжимались, сминая ткань его одежды, он гладил её по спине, свеча на столике светила всё слабее, пока совсем не погасла.
- Темно... - шепнул он.
- Зачем тебе свет? Я знаю дорогу.
Мгновение — и он ощутил её горячие губы на своих, и в этот момент где-то глубоко в душе зародилась надежда, что она испытывает к нему то же, что и он к ней, просто ей сейчас гораздо тяжелее, её терзает совесть, и ещё Создатель знает какие сомнения одолевают её. И одолевать они её начали ещё там, в Минратосе, когда она не знала, зачем приходила каждый день и почему умоляла его вернуться в Киркволл. Он развернулся, одной рукой нащупал кресло у столика и упал в него, Хоук села сверху, не отрываясь от его губ.
- Энн...
- Почему ты не можешь помолчать? - Застонала она.
- Я хочу знать, - прошептал он, не открывая глаз, - должен знать, почему все это.
Она вздохнула и попыталась встать, но он крепко держал её, чувствуя, как колотится её сердце и вздымается грудь.
- Пусти меня! - Фыркнула она, пытаясь вырваться.
- Нет, - сказал он тихо, но твердо, - я хочу знать. И не дергайся, хоть до утра сидеть тут будем.
- Разве не этого ты хотел?
- Мне этого стало мало ещё в Минратосе.
Как только Каллен это сказал, в тишине зимней ночи раздался грохочущий стук в дверь, и храмовник невольно проклял нежданного гостя. Хоук замерла, потом поспешно стала рыться в складках ночной рубашки, пытаясь отыскать огниво. Стук повторился, ещё более настойчиво. Женщина, наконец, извлекла небольшой камешек и на ощупь двинулась к камину внизу. Стук всё продолжался, Каллен поднялся с кресла, желая поскорее придти в себя и понять, что происходит.
- Ты ждешь кого-то? - Тихо спросил он.
- Конечно, нет! - Ответила она громким шепотом.
Через секунду лучина осветила комнату, Хоук подожгла свечу, стоявшую на каминной полке и, взяв её в руку, отправилась к двери. Каллен неотступно следовал за ней.
- Кого там принесло? - Прочистив горло, громко спросила она.
- Открывай, Хоук, мы знаем, ты там! — Провозгласил женский голос.
- Конечно, я тут, если я с вами разговариваю! А вы - это кто, интересно?
- Открывай, я сказала!
- Тупые они что ли? - Обращаясь к Каллену, поинтересовалась Хоук, тот пожал плечами.
Энн отперла засовы и провернула ключ в двери.
- Аннет!?
На пороге стояла молодая женщина с рыжими, собранными в хвост волосами, одетая в мантию, какие Каллен часто видел в Минратосе. За спиной магессы стояли два эльфа с оружием. Заподозрив неладное, храмовник стал пятиться к углу, где отдыхали его щит и меч.
- Чем обязана? - Тем временем спросила Защитница.
- Тем, что наша восстановленная из пепла Империя осталась без Императора! - Злобно процедила гостья. - Ты заплатишь за его смерть! Предательница!
- Аннет, - Хоук невольно отступила, - я не убивала его.
- Как тогда объяснить то, что его нашли с перерезанным горлом? Он доверял только тебе и магия его не тронула!
Каллен был удивлен. Флемет элементарно зарезала его? Но почему? Зачем ей было нужно, чтобы подозрения пали именно на Хоук?
- Ты одна не владеешь магией в его окружении, зато прекрасно владеешь мечом! И мы все видели, как ты выступила против на поле боя.
- Аннет, выслушай меня ...
Но магесса уже выхватила посох. Каллен, давно сжимавший рукоятку меча, мгновенно оказался между ней и безоружной Хоук.
- Храмовник, - прошипела Аннет, бросив взгляд на его щит, где всё ещё красовался пылающий меч, - значит, это действительно ты.
С обеих сторон его молча обступили эльфы с оружием на изготовку. «Держись, прошу тебя», - шепнула сзади Энн и он коротко кивнул, Хоук же стала медленно отступать, пытаясь вырваться из окружения, в следующее мгновение она бежала к спальне, где под кроватью лежал её «Расчленитель». Эльфы было дернулись за ней, но Каллен захлопнул дверь в коридор, намереваясь защищать эту единственную преграду между Энн и противниками столько, сколько понадобиться, хоть до смерти.
Тем временем, в воздухе запахло озоном, и сверкнули первые магические молнии, но храмовник вовремя ударил «Святой карой», магессу прижало к стене, гроза тут же прекратилась. Эльфы на секунду замерли, но и этого хватило, чтобы один из них скорчился, прижимая руки к глубокой ране на животе. Второй опомнился и закрутился как волчок, размахивая двумя острыми кинжалами. Пока Аннет лежала у стены, у Каллена хватало сил парировать его быстрые удары, но вот магесса поднялась и храмовнику стало казаться, что воздух вокруг него тяжелеет, становится вязким, замедляя движения и грозя превратиться в сплошную твердую материю. Краем глаза он заметил, как она достала нож и порезала себе руку, энергия стала стремительно покидать его, отбивать удары быстрых мечей стало почти невозможно. Из последних сил Каллен свел руки крестом и ударил, но магия, черпаемая из крови, продолжала действовать, и меч выпал из ослабевших пальцев храмовника, острое лезвие ранило незащищенный бок, перед глазами помутнело. «Каллен!» - Любимый голос слышался откуда-то из другого мира, его окатило освежающим ветром «Святой кары», в сузившемся до маленькой окружности поле зрения, он увидел Энн, подпрыгивающую с двуручным мечом над Аннет. Сознания он не терял, не мог себе позволить, из последних сил пытаясь оставаться в реальном мире. Забрызганная кровью Хоук, прекрасные грустные глаза, прикосновение горячей ладошки.
-Каллен...
- Теперь и умирать можно, - вырвалось у него.
- Даже не думай! — Что это у неё блестит на щеке? Слеза? — Пара эльфов и какая-то магесса и ты уже умирать собрался? Не теряй сознание, я сейчас найду помощь!
- Не уходи...
Но перед глазами только мелькнула её спина в длинной белой ночнушке. Он пытался держаться, но вскоре свет померк...
***
«Что это красное над головой? А белое вокруг? Я умер?»
- Говорила же, это для него пустяки!
«Какие красивые глаза... и волосы, длинные, пушистые»
- Говорить можешь?
-Я умер?
- Нет, хвала Создателю!
Волосы окутывают его черным облаком, от них пахнет снегом и морем. Мягкие губы касаются щеки.
- Хорошо, что Седруин оказался рядом, он помог тебе.
- Седруин?
- Да, маг, хорошо, что рядом оказался, - повторила она.
- Здравствуй, Каллен, - перед взором возникло лицо немолодого мужчины с седыми кудрявыми волосами.
- Спасибо, - шепнул храмовник, маг кивнул.
- Моя помощь тут больше не потребуется, - сообщил Седруин, - я, пожалуй, пойду.
Он отвел Хоук в сторону и что-то тихо начал рассказывать, после она вышла вместе с ним за дверь. Каллен вздохнул и попытался повернуться на бок, но тут же сморщился от боли. «Ну вот, тоже мне защитник нашелся, валяешься теперь, она на тебя надеялась, а ты!... эх! самого спасать пришлось. Стыд и позор, с двумя эльфами не справиться, но магесса-то, магесса была хороша!..»
- Никогда больше так не делай! - На пороге появилась Хоук. - Почему не отступал?! Почему закрыл дверь?! Я просила тебя держаться, а не умирать!
- Я хотел как лучше...
- Вот лежи теперь! «Как лучше». - Передразнила она и тяжело вздохнула. - Идиотина. Зачем ты мне мертвый нужен?
- А живой я тебе нужен? - Осторожно спросил он.
- Не задавай глупых вопросов! - Она села рядом на краешек кровати. - Я так перепугалась, когда увидела этих двух мертвых эльфов и тебя… бледный был, что твой гарлок.
- Мертвых? Двух?
- Ну да, - кивнула она, - спасибо тебе. Без тебя я бы не справилась. Это если серьезно.
- Если они оба были мертвы, то есть я их убил, кто меня тогда по боку резанул?
- Резанул? - Пришла очередь Энн удивляться. - Никто. Тебя молнией ударило.
Каллен сел, морщась от боли и, откинув одеяло, начал разматывать бинт.
- Что ты делаешь?
- Я должен видеть!.. Ничего не понимаю... - от груди до спины по боку шел длинный косой ожог, - я точно помню, как он меня кинжалом...
- Каллен, это был морок, - Хоук погладила его по плечу, - маги крови могут наводить галлюцинации и управлять сознанием, она, наверное, хотела, чтобы ты решил, что тебе с ними не справиться.
- Так оно и было. Я не справился.
- Ты - молодец, - она помотала головой, - просто в следующий раз будь осторожнее.
Какое-то странное тепло разлилось по сердцу от этих слов.
- Вот станет тебе лучше и поплывем в Ферелден, - сообщила она.
- Что?
Ферелден... Холодная родина, испещренная грязными, извилистыми трактами, со столицей на севере — некрасивым, серым Денеримом, эрлингами и баннорнами, полями, что осенью покрываются золотом, огромным лесом на востоке, куда и королю заходить иной раз опасно, потому что долийские эльфы не отличаются гостеприимностью, Морозными горами на западе, где стоят ворота, ведущие в подземный гномий город Орзаммар, Башней Круга на озере Каленхад, где он прожил большую часть своей жизни...
- Ты написала Алистеру?
- Зачем? Я думаю, нас встретят ещё на подступах к Амарантайну. Чего-то мы заболтались, ты ведь наверняка голодный.
@темы: Доспехи, проза, Dragon Age